Биография

Лессинг, Готхольд Эфраим (Lessing, Gotthold Ephraim) (1729–1781), критик и драматург; в Германии 18 в. вместе с И.В.Гёте и Ф.Шиллером стал творцом золотого века немецкой литературы. Родился 22 января 1729 в Каменце (Саксония) в семье лютеранского пастора. В 1746 поступил на богословский факультет Лейпцигского университета, но увлечение античной литературой и театром оставляло мало времени для богословских штудий. Принимал активное участие в театральной труппе, основанной актрисой Каролиной Нейбер (1697–1760), которая впоследствии поставила первое его драматическое произведение – комедию Молодой ученый (Der junge Gelehrte, 1748). Ортодокс Лессинг-старший вызвал сына домой и разрешил вернуться в Лейпциг только ценой отказа от театра; единственной уступкой, на которую согласился отец, было позволение перейти на медицинский факультет. Вскоре по возвращении Лессинга в Лейпциг труппа Нейбер распалась, оставив Лессинга с подписанными им неоплаченными векселями. Уплатив долги из своей стипендии, он уехал из Лейпцига. Следующие три года Лессинг провел в Берлине, стараясь заработать на жизнь пером. С финансовой точки зрения он не преуспел, зато необычайно вырос как критик и литератор. Вместе с Кр.Милиусом, лейпцигским родственником и другом, Лессинг некоторое время издавал ежеквартальный журнал по проблемам театра (1750), писал критические статьи для «Фоссише цайтунг» («Vossische Zeitung»; в то время – «Berliner Privilegierte Zeitung»), переводил пьесы и создал ряд оригинальных драматических произведений.

В конце 1751 он поступил в Виттенбергский университет, где через год получил степень магистра. Затем вернулся в Берлин и следующие три года упорно трудился, утверждая за собой репутацию проницательного литературного критика и талантливого писателя. Беспристрастность и убедительность его критических суждений снискали ему уважение читателей. Опубликованные в шести томах Сочинения (Schriften, 1753–1755) включали, помимо выходивших ранее анонимно эпиграмм и анакреонтических стихов, ряд научных, критических и драматических произведений. Особое место занимают Защиты (Rettungen), написанные с целью восстановить справедливость в отношении некоторых исторических лиц, в частности принадлежавших эпохе Реформации. Помимо ранних драм, Лессинг включил в книгу новую драму в прозе – Мисс Сара Сампсон (Miss Sara Sampson, 1755), первую в немецкой литературе «мещанскую» драму. Созданная прежде всего по образцу Лондонского купца Дж.Лилло (1731), эта донельзя сентиментальная пьеса воплощала убежденность Лессинга в том, что, только подражая более естественному английскому театру, немцы смогут создать подлинно национальную драму. Мисс Сара Сампсон оказала глубокое воздействие на последующую немецкую драматургию, хотя сама по себе устарела уже через два десятка лет.

В 1758 вместе с философом М.Мендельсоном и книготорговцем К.Ф.Николаи Лессинг основал литературный журнал «Письма о новейшей литературе» («Briefe, die neueste Literatur betreffend», 1759–1765), и хотя его сотрудничество в журнале продолжалось недолго, его критические оценки взбудоражили застойную литературную атмосферу того времени. Он яростно обрушивался на французских псевдоклассицистов и немецких теоретиков, особенно на И.К.Готшеда (1700–1766), который ориентировал немецкий театр на французскую драму.

В 1760 Лессинг переехал в Бреславль (ныне Вроцлав, Польша) и стал секретарем военного губернатора Силезии генерала Тауэнцина. Секретарские обязанности оставляли ему достаточно времени – здесь он в основном собрал материал для Лаокоона (Laokoon), изучал Спинозу и историю раннего христианства, а также начал работу над лучшей своей комедией Минна фон Барнхельм (Minna von Barnhelm, 1767), используя накопленные в Бреславле впечатления для обрисовки характеров и событий, давших яркий конфликт любви и чести в эпоху Семилетней войны.

В 1765 Лессинг возвратился в Берлин и в следующем году опубликовал знаменитый трактат об эстетических принципах Лаокоон, наряду с Историей античного искусства И.И.Винкельмана (1764) явившийся высшим достижением литературно-эстетической мысли 18 в. Этой работой Лессинг проложил путь к изощренной эстетике последующих поколений, определив границы между визуальными искусствами (живопись) и аудиоискусствами (поэзия).

В 1767 Лессинг занял пост критика и литературного консультанта в Немецком национальном театре, только что созданном в Гамбурге. Это предприятие вскоре обнаружило свою несостоятельность и осталось в памяти лишь благодаря лессинговской Гамбургской драматургии (Hamburgische Dramaturgie, 1767–1769). Задуманная как постоянный обзор театральных постановок, Гамбургская драматургия вылилась в анализ драматургической теории и псевдоклассицистской драмы Корнеля и Вольтера. Аристотелева теория драмы в Поэтике оставалась для Лессинга высшим авторитетом, однако его творческая интерпретация теории трагедии покончила с диктатом единства места, времени и действия, который французские толкователи Аристотеля сохранили как обязательную предпосылку «хорошей» драмы.

После краха Национального театра и издательства, которое писатель основал в Гамбурге совместно с И.К.Боде, Лессинг занял пост библиотекаря в Вольфенбюттеле (Брауншвейг). За исключением девяти месяцев (1775–1776), когда он сопровождал принца Леопольда Брауншвейгского в путешествии по Италии, остаток жизни Лессинг провел в Вольфенбюттеле, где и умер в 1781.

Вскоре после переезда в Вольфенбюттель Лессинг опубликовал наиболее значительную из своих драм – Эмилию Галотти (Emilia Galotti, 1772). Действие драмы, в основе которой лежит римская легенда об Аппии и Виргинии, происходит при некоем итальянском дворе. Лессинг поставил перед собой задачу явить в современных обстоятельствах благородный строй античной трагедии, не ограничиваясь социальным протестом, столь характерным для буржуазной трагедии. Позднее он еще раз вернулся к сценическому творчеству, написав «драматическую поэму» Натан Мудрый (Nathan der Weise, 1779), самую популярную, хотя драматургически не самую совершенную из всех его пьес. Натан – призыв просвещенного либерала к религиозной терпимости, притча, показывающая, что не вера, а характер определяет личность человека. Это первая значительная немецкая драма, написанная белым стихом, который впоследствии стал типичным для классической немецкой драмы.

В 1780 Лессинг опубликовал эссе Воспитание рода человеческого (Die Erziehung des Menschengeschlechts), написанное еще в 1777. В ста пронумерованных параграфах этого эссе философ-просветитель видит в религиозной истории человечества поступательное движение к универсальному гуманизму, выходящему за пределы всех и всяческих догм.

Использованы материалы энциклопедии "Мир вокруг нас"

Литература:

* Лессинг Г. Лаокоон, или О границах живописи и поэзии. М., 1957
* Фридлендер Г. Готхольд Эфраим Лессинг. Л. – М., 1958
* Лессинг Г. Драмы. Басни в прозе. М., 1972
* Лессинг Г. Избранное. М., 1980
* Лессинг и современность. Сборник статей. М., 1981

Эстетика / Готхольд Эфраим Лессинг

Одним из первых критиков Винкельмана был Готхольд Эфраим Лессинг(1729- 1781). Появление Лессинга в немецкой литературе представляет собой выдающееся историческое событие. Его значение для немецкой литературы и эстетики примерно таково, какое имели для России Белинский, Чернышевский, Добролюбов. Своеобразие этого просветителя состоит в том, что он, в отличие от своих единомышленников, стоял за плебейские методы разрушения феодальных отношений. В разностороннем творчестве Лессинга нашли страстное выражение думы и чаяния немецкого народа. Он был первым немецким писателем и теоретиком искусства, который поставил вопрос о народности искусства. Теоретическое исследование Лессинга «Лаокоон, или о границах живописи и поэзии» (1766) составило целую эпоху в развитии немецкой классической эстетики.

Лессинг прежде всего выражает свое несогласие с концепцией красоты Винкельмана. Винкельман, давая интерпретацию Лаокоона, пытается найти в ней выражение стоической невозмутимости. Торжество духа над телесными страданиями - вот, по его мнению, сущность греческого идеала. Лессинг, ссылаясь на примеры, заимствованные из античного искусства, доказывает, что греки никогда «не - стыдились человеческой слабости». Он решительно выступает против стоической концепции морали. Стоицизм, по мнению Лессинга, есть умонастроение рабов. Грек был чувствителен и знал страх, свободно выражал свои страдания и свои человеческие слабости, «но ни одна не могла удержать его от выполнения дела чести и долга».

Отвергая стоицизм как этическую основу человеческого поведения, Лессинг также объявляет все стоическое не сценичным, ибо оно может вызвать только холодное чувство удивления. «Герои на сцене, - говорит Лессинг, - должны обнаруживать свои чувства, выражать открыто свои страдания и не мешать проявлению естественных наклонностей. Искусственность и принужденность героев трагедии оставляют нас холодными, и забияки на котурнах могут возбудить в нас одно только удивление». Не трудно заметить, что здесь Лессинг имеет в виду моральную и эстетическую концепцию классицизма XVII в. Тут он не щадит не только Корнеля и Расина, но и Вольтера.

В классицизме Лессинг усматривает наиболее отчетливое проявление стоически рабского сознания. Такая морально-эстетическая концепция человека вела к тому, что пластические искусства предпочитались всем другим или, по крайней мере, отдавалось предпочтение пластическому способу трактовки жизненного материала (выдвижение на первый план рисунка и живописи, рационалистического начала в поэзии и театре и т. д.). Сами изобразительные искусства трактовались односторонне, поскольку их область ограничивалась лишь изображением пластически прекрасного, поэтому, отождествляя поэзию с живописью, классицисты крайне ограничивали возможности первой. Поскольку у живописи и поэзии, согласно классицистам, одни и те же законы, то отсюда делается более широкий вывод: искусство вообще должно отказаться от воспроизведения индивидуального, от воплощения антагонизмов, от выражения чувств и замкнуться в узкий круг пластически прекрасного. Драматические столкновения страстей, движение, жизненные конфликты классицистами, по существу, выносились за пределы непосредственного изображения.

В противоположность этой концепции Лессинг выдвинул мысль о том, что «искусство в новейшее время чрезвычайно расширило свои границы. Оно подражает теперь, как обыкновенно говорится, всей видимой природе, в которой красота составляет лишь малую часть. Истина и выразительность являются его главным законом, и так же, как сама природа часто приносит красоту в жертву высшим целям, так и художник должен подчинять ее основному устремлению и не пытаться воплощать ее в большей мере, чем это позволяют правда и выразительность». Требование расширения возможностей искусства в смысле наиболее глубокого отражения в нем различных аспектов действительности вытекает из той концепции человека, которую выработал Лессинг в полемике с классицизмом и Винкельманом.

Устанавливая границы между поэзией и живописью, Лессинг прежде всего стремится теоретически опровергнуть философско-эстетические основы художественного метода классицизма с его ориентацией на абстрактно-логический способ обобщения. Это, полагает Лессинг, область живописи и всех пластических искусств. Но нельзя законы пластических искусств распространять и на поэзию. Лессинг, таким образом, защищает право на существование нового искусства, получившего наиболее рельефное выражение в поэзии, где имеют силу уже новые закономерности, благодаря которым можно воспроизвести то, что относится к области истины, экспрессии, уродливого.

Сущность пластических искусств, по мнению Лессинга, заключается в том, что они ограничиваются изображением законченного и завершенного действия. Художник берет из вечно изменяющейся действительности только один момент, который не выражает ничего такого, что мыслится как преходящее. Все зафиксированные «преходящие мгновения» приобретают благодаря продолжению их бытия в искусстве такой противоестественный вид, что с каждым новым взглядом впечатление от них ослабляется, и, наконец, весь предмет начинает нам внушать отвращение или страх.

В своих подражаниях действительности пластика использует тела и краски, взятые в пространстве. Ее предметом, таким образом, являются тела с их видимыми свойствами. Поскольку материальная красота является результатом согласованного сочетания разнообразных частей, которые сразу могут быть схвачены одним взглядом, то она может быть изображена только в пластических искусствах. Так как пластические искусства могут изобразить только один момент действия, то искусство живописца состоит в том, чтобы выбрать такой момент, из которого становились бы понятными предыдущее и последующее. Само же действие лежит вне рамок пластики.

В силу отмеченных свойств живописи в ней не находят выражения индивидуальное, экспрессия, уродливое, изменяющееся. Пластика воспроизводит предметы и явления в состоянии их тихой гармонии, торжества над сопротивлением материального, без «разрушений, наносимых временем». Это и есть материальная красота - главный предмет пластических искусств.

Поэзия же имеет свои юсобые закономерности. В качестве средств и приемов в своих подражаниях действительности она пользуется членораздельными звуками, воспринимающимися во времени. Предметом поэзии являются действия. Изображение тел здесь осуществляется косвенно, при помощи действий.

Лессинг полагает, что, всякое искусство способно изобразить правду. Однако объем и способ ее воспроизведения в разных видах искусства различен. В противоположность классицистической эстетике, имевшей тенденцию смешивать границы различных видов искусства, Лессинг настаивает на проведении строгой разграничительной линии между ними. Все его рассуждения преследуют своей целью доказать, что поэзия в большей степени, чем пластические искусства, способна изобразить мировые связи, временные состояния, развитие действия, нравы, обычаи, страсти.

Сама попытка установить границы между искусствами заслуживает серьезного внимания и изучения, тем более Лессинг ищет объективную основу этого деления. Однако современники рассматривали «Лаокоон» прежде всего как знамя борьбы за реализм, а не как узкоспециальное искусствоведческое исследование.

Дальнейшую разработку проблем реализма Лессинг осуществил в знаменитой «Гамбургской драматургии» (1769). Это не только сборник рецензий. В этом произведении Лессинг на анализе постановок Гамбургского театра разрабатывает эстетические проблемы искусства. В полном согласии с духом Просвещения он определяет его задачи: художник должен «научить нас, что мы должны делать и чего не делать; ознакомить нас с истинною сущностью добра и зла, приличного и смешного; показать нам красоту первого во всех его сочетаниях и следствиях... и, наоборот, безобразие последнего». Театр, по его мнению, должен быть «школой нравственности».

В свете этих высказываний становится понятным, почему Лессинг уделяет такое большое внимание именно театру. Театр рассматривается эстетиками Просвещения как наиболее подходящая и действенная форма искусства для пропаганды просветительских идей, поэтому Лессинг ставит вопрос о создании нового театра, коренным образом отличающегося от театра классицизма. Любопытно, что создание нового искусства Лессинг понимает как восстановление в первоначальной чистоте принципов античного искусства, искаженных, ложно истолкованных «французами», т. е. классицистами. Лессинг, следовательно, выступает лишь против ложного толкования античного наследия, а не против античности, как таковой.

Лессинг решительно требует демократизации театра. Основным героем драмы должен стать обыкновенный, средний человек. Здесь Лессинг полностью соглашается с драматургическими принципами Дидро, которого он очень высоко ценил и которому во многом следовал.

Лессинг решительно выступает против сословной ограниченности театра. «Имена принцев и героев, - пишет он, - могут придать пьесе пышность и величие, но нисколько не способствуют ее трогательности. Несчастья тех людей, положение которых очень близко к нашему, весьма естественно, всего сильнее действуют на нашу душу, и если мы сочувствуем королям, то просто, как людям, а не как королям».

Основным требованием Лессинга к театру является требование правдивости.

Большая заслуга Лессинга состоит в том, что он сумел по достоинству оценить Шекспира, которого наряду с древними писателями - Гомером, Софоклом и Эврипидом - противопоставляет классицистам.

Иоганн Иоахим Винкельман. О театре Кальдерона

Готхольд Эфраим Лессинг теоретик литературы, драматург

Пушкин сказал, что слава бывает тихой. Действительно, есть в литературе такие деятели, которые приходят, создают то, что принимается в конце концов как должное, и уходят, выполнив свою миссию. Их имена хотя и пользуются уважением, однако затмеваются впоследствии более яркой славой новых гениев.

Вклад Готхольда Эфраима Лессинга (1729-1781), теоретика литературы, драматурга, критика и поэта эпохи Просвещения, в европейскую культуру общепризнан. Лессинг создал современный тип журнальной критики и явился одним из основоположников демократического театра XVIII-XIX веков. Шедшие по его стопам И. В. Гете, Ф. Шиллер, романтики несколько заслонили его в глазах потомков, как новые здания скрывают домик основателя города.

В России произошло, собственно, то же самое. Лессинг вспоминается нами в связи с историей и теорией литературы, иногда – с историей русской сцены, но, когда мы говорим о связях культур России и Германии, мы называем первым не его имя, мы говорим о “небе Шиллера и Гете”, о Генрихе Гейне, о Гегеле и о Ницше, о Томасе Манне и Генрихе Белле. Но если нам напомнят, что новая немецкая литература начинается с Лессинга, то едва ли кто-нибудь станет возражать. Русская революционно-демократическая критика – особенно Н. Г. Чернышевский и Н. А. Добролюбов, чьи мнения оказали сильное влияние на наше литературоведение XX века, – много сделали для российской славы Лессинга. В России представляли себе Лессинга прежде всего первым по времени теоретиком реалистического искусства (если понимать реализм в соответствии с принципом эстетики Чернышевского “прекрасное есть жизнь”) и мастером журнальной борьбы за искусство демократическое и реалистическое.

В драматургии он, как было известно, умеренный последователь Шекспира и непосредственный предшественник Шиллера. Но в Россию Лессинг пришел в ином облике, чем тот, в котором его стали воспринимать у нас с середины XIX века и в общем воспринимают до сих пор.

Немецкие лессинговеды сетуют на то, что все еще отсутствует академическая полная биография Лессинга, хотя о писателе накопилась огромная литература, включая десятки биографических исследований. История восприятия наследия Лессинга в России представляет собой сходную картину. Среди немалого количества работ, касающихся прямо или затрагивающих косвенно эту тему, все еще нет ее полного, аналитического обзора. Поэтому наметим основные вехи истории “русского” Лессинга, уделив главное внимание восприятию его эстетических идей.

Имя Лессинга впервые появилось в русской печати в 1765 году, на титульном листе его комедии “Молодой ученый”, переведенной Андреем Нартовым- сыном. Произошел переход из одного “национального времени” в другое: знакомство с автором состоялось тогда, когда на родине творчество его приближалось уже к зениту – написана первая бюргерская комедия “Мисс Сара Сампсон”, в “Письмах о новейшей литературе” создан новый жанр журнальной критики, началась работа над новаторским трактатом по эстетике “Лаокоон”.

Культура России все еще наверстывала отставание от европейского Просвещения, тогда как немецкая культура совершила именно в это время мощный рывок к новым идеям и темам, опередив даже питавшие ее французскую и английскую мысль. Этот рывок был совершен Лессингом.

Для русских читателей и зрителей 1760-1770-х годов Лессинг оставался комедиографом-моралистом, но больше был он известен как баснописец, обновивший античную традицию прозаической басни-притчи. “Лессинг есть баснотворец, исполненный смысла, которого назвать можно немецким Езопом”, – сообщалось в журнале “Чтение для вкуса, разума и чувствований” за 1791 год, поскольку, как там было сказано, “немецкие писатели еще сохраняют несколько простых нравов”. Между тем к этому времени прошло уже десять лет, как Лессинг умер, вкусив от непростых нравов своего отечества.

Басни Лессинга много переводились и печатались в русской периодике, а в 1816 году были изданы отдельно. Ими занимался В.А. Жуковский. Переводятся они и в дальнейшем. Однако трактат Лессинга “Рассуждения о басне”, в котором высказывался новый взгляд на этот жанр и содержались ростки учения о типичности и символике в литературе, так и остался непереведенным.

Мимоходом – в переводной статье, предложенной первым переводчиком Лессинга А. А. Нартовым, – были упомянуты “Письма о новейшей литературе”, хотя названное там 152-е письмо Лессингу не принадлежало. И другие материалы, связанные с Лессингом, попадали к русским читателям в составе переводных текстов. Так, о его замысле пьесы о Фаусте стало известно из предисловия к “Библиотеке немецких романов”, переведенной Василием Левшиным (1780), а из перевода знаменитого сочинения пастора И. Ф. Иерузалема в защиту немецкой литературы от насмешек Фридриха II у нас впервые узнали о том, что Лессинг, “не бывши еще в Италии, единственно по совершенному сея (т. е. древнегреческой.) учености знанию, писал рассуждение о Лаокооне…”. Здесь отмечен действительно любопытный факт: Лессинг анализировал особенности позднеантичной скульптурной группы “Гибель троянского жреца Лаокоона с сыновьями”, не видев ее и руководствуясь только ее графическим изображением.

Но в общем русские современники Лессинга могли вскоре после его смерти уже составить себе представление о его заслугах. В журнале “Растущий виноград” Лессинг был назван одним из тех, кто освободил немецкую литературу от подражательства французам, 5 – проблема, столь же актуальная и для литературы русской. Через несколько лет (1789) молодой Николай Карамзин уже уверенно назовет имена Лессинга, Гете и Шиллера как преобразователей немецкого театра и укажет на берлинского просветителя Ф. Николай как на последнего остающегося в живых участника знаменитого триумвирата, “друга Лессингова и Мендельзонова”.

В истории восприятия Лессинга в России очень важен ее “карамзинский” период. Сделанный Карамзиным перевод гражданской трагедии Лессинга “Эмилия Галотти” (первый вариант перевода – 1786, второй – 1788) привел ее на русскую сцену. 7 Это было также большое событие в истории русской театральной эстетики. Появился образец психологической драмы, а в предисловии к ее изданию и в позднейшей рецензии переводчика был поставлен вопрос о художественной правде. Правдивость означала для Карамзина, как и для Лессинга, естественность чувств и поведения актеров. “Натура дала ему живое чувство истины”, – сказал Карамзин об авторе “Эмилии Галотти”. 8 Театральный журнал “Гамбургская драматургия”, издававшийся Лессингом, был Карамзину, по всей вероятности, хорошо знаком.

Карамзин первым указал на Лессинга как на литературного критика нового типа. В полемическом примечании к статье “О суждении книг” издатель “Московского журнала” заявил, что евангельская цитата “Не судите, да не судимы будете” к жанру рецензий неприложима. “Но неужели вы хотите, чтобы совсем не было критики? – обратился он к своему оппоненту и привел неопровержимый аргумент: Что была немецкая литература за тридцать лет перед сим и что она теперь? И не строгая ли критика произвела отчасти то, что немцы начали так хорошо писать?” А на слова о том, что “охота к суждению трудов чужих всегда была пищею мелких умов”, Карамзин ответил: “Лессинг, Мендельзон судили книги, но можно ли назвать их мелкими умами?”

Одним из самых значительных теоретиков литературы немецкого Просвещения стал Готхольд Эфраим Лессинг (1729-1781). Своими литературно-критическими и эстетическими работами, своими драматическими произведениями он дал новое направление просветительскому движению в Германии.

Родился Лессинг в небольшом саксонском городке Каменц в семье лютеранского пастора. В 12 лет он становится учеником известной в то время княжеской школы в Мейсене. Здесь Лессинг добивается серьезных успехов в изучении древнегреческого, латинского и древнееврейского языков. Увлечение творчеством древнеримских драматургов Плавта и Теренция пробуждает в нем желание самому заняться сочинением комедий.

В 1746 г. Лессинг становится студентом богословского факультета Лейпцигского университета. Однако больше чем богословие его интересует местный театр, деятельность которого в это время возглавляла Каролина Пейбер. Именно благодаря ее поддержке Лессингу удалось осуществить свою давнюю мечту: в 1748 г. была поставлена его первая комедия «Молодой ученый». В ней сатирически изображался ученый, недалекий и невежественный, но кичливый и заносчивый. В последующих своих комедиях драматург также стремился высмеивать распространенные человеческие пороки. Хотя многие персонажи в этих пьесах традиционно представлены как типические характеры, постепенно Лессинг начинает усиливать в них индивидуальное начало.

В 1748 г. родители, обеспокоенные тем, что Лессинг больше внимания уделяет театру, чем занятиям, заставили его вернуться домой. Сыну удалось убедить отца и мать, что, если его переведут с богословского на медицинский факультет, он будет с большим усердием относиться к учебе. Вскоре он вновь оказался в Лейпциге. Правда, пробыл он здесь недолго. Легкомысленно поручившись за долги некоторых коллег по театральной компании, он через какое-то время вынужден был бежать в Берлин, чтобы не оказаться в долговой тюрьме.

В Берлине Лессингу приходится заниматься самой разнообразной деятельностью: он переводит с французского и английского, пишет статьи для журналов, сочиняет басни и стихи, продолжает создавать комедии. Время, прожитое в Берлине, стало важным этапом в формировании его как критика и теоретика литературы. Многие основополагающие для литературной теории Лессинга идеи были уже изложены на страницах журнала «Письма о новейшей литературе» (1759-1765), который он издавал совместно с берлинским книготорговцем Николаи и философом-про- светителем Мендельсоном. В своих статьях критик полемизирует с Гот- шедом и решительно выступает против французского влияния особенно в драматическом искусстве. Он заявляет, что французский классицистический театр чужд немецкому менталитету. Лессинг призывает драматургов Германии опираться на культурные традиции собственной страны, создавать произведения, которые были бы близки к правде жизни и понятны немецком}? зрителю. В качестве эстетического ориентира он рекомендовал избрать творчество Шекспира, а не Корнеля. По его мнению, английскому автору удалось воспроизвести сам дух античной трагедии, в то время как французский воспроизводил лишь ее внешнюю форму.

К актуальным проблемам немецкой литературы Лессинг обращается и в трактате «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии» (1766). Эта работа была написана уже в Бреславле, куда в конце 1760 г. перебрался критик. В немалой степени «Лаокоон» стал откликом на идеи, высказанные Иоганном Иоахимом Винкельманом в его «Истории искусства древности» и «Мыслях по поводу подражания греческим произведениям в живописи и скульптуре». Лессинг не соглашается с его концепцией красоты, для Винкельмана ее высшие проявления возможны за счет возвышения над материей и отрешения от страстей. Благородный стоицизм, которым проникнуты позы и выражения лиц скульптурной группы «Лаокоон», передает, с его точки зрения, сущность древнегреческого миросозерцания. Лессинг же уверен, что древний грек не боялся выражать свои чувства и не стеснялся своих слабостей. Изображение в искусстве лишенных страстей и слабостей героев отнимает у них способность вызывать эмоциональный отклик в читателе и зрителе, и тем самым ограничивает воспитательные возможности литературы. В полемике с Винкельманом автор трактата выступает против распространенного среди классицистов убеждения, что предметом искусства может быть лишь прекрасное. Лессинг же отстаивает мысль о том, что «искусство в настоящее время чрезвычайно расширило свои границы. Оно подражает теперь, как обыкновенно говорится, всей видимой природе, в которой красота составляет лишь малую часть. Истина и выразительность являются его главным законом, и так же, как сама природа часто приносит красоту в жертву высшим целям, так и художник должен подчинять ее основному устремлению и не пытаться воплощать ее в большей мере, чем это позволяет правда и выразительность» .

Расширение сферы искусства, включение в его поле зрения тех явлений, которые традиционно рассматривались как «не-эстетические», усиливало его критические возможности. И подобная установка в большей мере отвечала задачам, которые ставили перед собой просветители. Критическое отношение к действительности, по мысли Лессинга, в первую очередь, доступно поэзии, так как скульптура и живопись тяготеют к прекрасному.

Определяет он и другие отличительные черты между этими видами искусства: предмет живописи и скульптуры - тела, а предмет поэзии - движение. Поэтому живопись и скульптура устремлены к миру физическому, а поэзия - к миру духовному.

Дальнейшее развитие своей теории Лессинг осуществил в «Гамбургской драматургии» (1767-1768). Эта книга была составлена из рецензий на спектакли Гамбургского национального театра. Одним из главных тезисов этого сборника становится просветительская по своему духу мысль о том, что театр должен стремиться к нравственному совершенствованию своего зрителя. Чтобы немецкая драматургия обрела достаточные силы для этого, она должна, по мнению критика, опять же отказаться от подражания французским образцам и восстановить в подлинной чистоте принципы античного искусства. Лессинг верил, что французский классицизм исказил античное наследие, дал ему ложное толкование. Для него учение Аристотеля было столь же непререкаемым, как и для сторонников классицистической эстетики: «Что касается трагедии, учение о которой время пощадило почти вполне, я надеюсь неопровержимо доказать, что она не может отступить ни на шаг от пути, указанного Аристотелем, и если будет удаляться от него, то в полной мере удалится от своего совершенства» .

Вслед за древнегреческим мыслителем он говорит о важности для драматического действия трагического катарсиса. Правда, Лессинг дает свое толкование этой категории. По его представлению, в основе катарсиса лежат не ужас и жалость, которые испытывает зритель, наблюдая за событиями трагедии, а обычный страх и сочувствие. Подобное возможно, если аудитория будет в состоянии идентифицировать себя с персонажем пьесы. Поэтому основным героем современного театра должен стать обыкновенный, рядовой человек: «Имена принцев и героев могут придать пьесе пышность и величие, но нисколько не способствуют ее трогательности. Несчастья тех людей, положение которых очень близко к нашему, весьма естественно, всего сильнее действуют на нашу душу, и если мы сочувствуем королям, то просто как людям, а не как королям» .

В этих призывах Лессинг следует за драматургическими принципами Дидро, которого он высоко ценил и влияние которого испытал и в собственной теории. Столь же принципиальным для него было и требование правдивости театрального действия. На его основании он осуждает напыщенность и неестественность драматургии классицизма, неправдоподобие ее характеров, выспренность и манерность языка, и рабское следование «правилу трех единств». По мнению критика, французские теоретики, ограничивая место, время и действие пьесы, искажали учение Аристотеля.

Правдивость не сводится для Лессинга к простому копированию натуры, к фактической или исторической достоверности. Автор может пренебрегать какими-то фактами или исторической истиной, если это не сказывается на характерах произведения, потому что художественная правда для немецкого теоретика, в первую очередь, имеет отношение к характеру:

«В театре нам следует узнавать не то, что сделал тог или другой человек, но что сделает каждый человек с известным характером, при известных данных условиях. Цель трагедии гораздо более философская, чем цель истории» .

Таким образом, в «Гамбургской драматургии» Лессинг не только борется с влиянием классицизма на немецкий театр, но и поднимает широкий круг проблем, которые были актуальны для его эпохи. Он настаивает на активной воспитательной функции драматического искусства, ратует за его демократизацию и усиление реалистического начала. Лессинг также обращается к вопросу о типическом характере, что также было заметным продвижением вперед в сравнении с Дидро.

И первым драматическим произведением, где были реализованы некоторые из его идей, стала пьеса «Мисс Сара Сампсон» (1755). Сам автор определил ее жанр как «бюргерская трагедия». Уже название пьесы указывает на эстетические ориентиры ее создателя: Лессинг обращается к английской литературе, которая должна была помочь, по его мысли, немецкому театру освободиться от сковывающего гнета французского классицизма. В качестве непосредственных образцов драматургу послужили пьеса Джорджа Лилло «Лондонский купец» (1731) и роман Самуэла Ричардсона «Кларисса» (1748). В сюжете «Мисс Сары Сампсон» сказывается влияние сентиментализма. Он насыщен мелодраматическими положениями. Главная героиня Сара бежит из дома с коварным соблазнителем Меллефонтом. Об их убежище в гостинице становится известно бывшей любовнице Мел- лефонта - Марвуд. Она сообщает о месте пребывания Сары ее отцу. Затем она иод вымышленным именем появляется перед Сарой и пытается восстановить се против возлюбленного. Осознав тщетность этих попыток, Марвуд отравляет соперницу. Сара умирает у ног простившего ее отца, а потрясенный и раскаявшийся Мсллефонт закалывает себя кинжалом.

Характеры героев получились у Лессинга весьма условными и неубедительными. Однако публика воспринимала пьесу очень эмоционально. По утверждению самого автора, на первой постановке «зрители внимали три с половиной часа, сидели, застыв как статуи, и плакали». Именно на такую реакцию и рассчитывал Лессинг. Возражая критикам, он указывал, что трагедия должна пробуждать у зрителя, в первую очередь, сострадание, так как «самый сострадательный человек» - «самый расположенный ко всем общественным добродетелям».

Значительная заслуга Лессинга заключается в том, что в «Мисс Саре Сампсон» он обратился к жизни представителей среднего сословия. Пьеса открывала для немецкого театра новый тематический пласт и возможность обратиться к более современным и актуальным проблемам.

Лессинг первым из немецких драматургов оценил возможности для сценического воплощения легенды о докторе Фаусте. В период с 1755 по 1775 г. он неоднократно обращался к этому сюжету. Им был составлен план трагедии, но реализован он не был. Лессингу удалось написать лишь фрагмент, в котором Фауст ведет разговор с семью духами ада.

Как и Гете, Лессинг делает упор не на грехопадении Фауста, а на его жажде познания. Подобная трактовка образа более соответствовала духу эпохи Просвещения.

В комедии «Мина фон Барнхельм» (1767) Лессинг обращается к немецкому материалу и дает более реалистичное изображение действительности. События разворачиваются в год окончания Семилетней войны. Майор Телльхейм уволен в отставку без пенсии по ложному обвинению. У майора обостренное отношение к понятию чести: будучи человеком необычайно порядочным, он воспринимает случившееся как позорное пятно на своем имени. И когда в гостиницу, где живет майор, приезжает его невеста Минна фон Барнхельм, богатая наследница из Саксонии, он отказывается от брака с ней на этом основании. Никакие разумные доводы Мины не имеют успеха. Ей приходится пойти на хитрость, она объявляет, что лишена наследства из-за намерения выйти замуж за прусского офицера. Майор тотчас же меняет позицию, но теперь уже ему приходится убеждать Мину стать его женой. В финале комедии все трудности удается преодолеть, и героев очевидно ждет счастливый брак.

Чрезмерная щепетильность Телльхейма в отношениях с друзьями и близкими людьми иногда приобретает комические формы. Несомненно, для своей пьесы Лессинг позаимствовал какие-то элементы из комедии характеров и в действующих лицах пьесы они порой дают о себе знать. Однако в целом честность и порядочность майора оттеняют корыстолюбие и беспринципность общества, в котором он живет, показывают, как нелегко здесь приходится людям, обладающим подлинным благородством. И королевский приказ, восстанавливающий справедливость в отношении Телльхейма, кажется слишком чужеродным и нехарактерным для этого мира. Использование традиционных комедийных штампов не помешало драматургу придать своему сочинению современное звучание, затронуть вопросы, которые его волновали. Показывая возможность счастливого союза между прусским офицером и саксонкой (Пруссия и Саксония были врагами в минувшей войне), Лессинг тем самым выражает надежду на преодоление противоречий и объединение немецких земель в сильное государство.

Сюжет для пьесы «Эмилия Галотти» (1772) Лессинг позаимствовал у Тита Ливия. Древнеримский историк пересказал легенду о дочери плебея Виргинии, которую захотел сделать наложницей влиятельный патриций Аппий Клавдий. Не имея возможности спасти дочь от бесчестья, отец убил ее. Это событие стало причиной восстания в Риме. Лессинг переносит место действия в Италию, в одно из мелких княжеств. Несмотря на итальянские декорации, трагедия очень точно передает ситуацию, которая сложилась в Германии в XVIII столетии. Деспотизм и произвол, развращающее действие не ограниченной законом власти, ощущение личной несвободы - все это было хорошо знакомо немецкому зрителю.

Правитель Гвасталлы принц Гонзага, увидев па балу дочь старого полковника Галотти - Эмилию, загорается к ней страстью. Однако ему становится известно, что вскоре девушка станет женой графа Аппиани и покинет Гвасгаллу. Камергер Маринелли берется помочь принцу, при условии полной свободы действий. Он нанимает шайку разбойников, которая нападает на свадебный кортеж и убивает графа. Саму Эмилию под предлогом ее спасения доставляют в одну ив резиденций Гонзага, рядом с которой и была устроена засада. Одоардо Галотти, узнав о трагедии, спешит на помощь к дочери. Бывшая любовница принца графиня Орсино раскрывает полковнику, какая судьба уготована Эмилии. Сама Эмилия также понимает, что ее ждет, и умоляет отца убить ее и спасти от позора. Одоардо закалывает дочь кинжалом, и отдается для суда в руки Гонзага. Таково основное содержание пьесы.

Как и в случае с «Мисс Сарой Сампсон», новое драматическое произведение Лессинга также является «бюргерской трагедией». Сам писатель в начале работы над пьесой нередко называл ее «бюргерской Виргинией», подчеркивая этим определением тот факт, что античный сюжет разыгрывается здесь в отличной от высокой трагедии социальной среде, и что трагическими героями могут быть не только «лица исторические», но и «лица частные».

Хотя в «Эмилии Галотти» Лессинг и вступает в борьбу со многими канонами классицистической трагедии, ему не удается полностью отказаться от ее опыта. Как и в трагедии классицизма, его главная героиня наделена «трагической виной». Эмилия хочет расстаться с жизнью не столько из-за опасения насилия над собой, сколько из-за страха собственной слабости перед пороком.

«Кто не даст отпора насилию? То, что называют насилием, эго - ничто. Соблазн - вот настоящее насилие... В моих жилах кровь, отец, молодая, горячая кровь. И чувства мои - человеческие чувства. Я ни за что не отвечаю. Я неспособна бороться», - признается она отцу.

Многие критики указывали на некоторую неестественность развязки пьесы Лессинга. Однако для драматурга намного важнее было воспитательное воздействие его сочинения. Его возмущало смирение, с которым немцы принимали тиранию своих правителей. Например, незадолго до того как «Эмилия Галотти» была опубликована, Лессингу стало известно, что в его родной Саксонии одно из аристократических семейств пышно отпраздновало знаменательное событие: саксонский князь сделал дочь из этого семейства одной из своих любовниц. Подобных примеров было немало. Лессинг полагал, что убийство отцом собственной дочери в его пьесе окажет большее воздействие на зрителей, чем убийство ее властительного соблазнителя.

Принц Гонзага не является от природы отъявленным злодеем, но неограниченная власть развращает его. В погоне за чувственными удовольствиями он перестает считаться с желаниями и даже судьбами других людей. Когда секретарь приносит на подпись принцу бумаги, тот слишком увлечен мыслями о возможной встрече с Эмилией, чтобы вникать в смысл лежащих перед ним документов.

Принц. А что там еще? Что-нибудь подписать?

Камилло Рота. Нужно подписать смертный приговор.

Принц. Весьма охотно!.. Давайте сюда! Быстрей!

Камилло Рота (в изумлении глядя па принца). Смертный приговор, я сказал.

Принц. Прекрасно слышу. Я бы успел уже эго сделать. Я тороплюсь.

Камилло Рота (просматривает свои бумаги). Я, как видно, не захватил его с собой! Простите меня, ваша светлость. С этим можно повременить до завтра.

Принц. Можно и так. Собирайте же бумаги! Мне нужно ехать... Завтра, Рога, займемся подольше. (Уходит.)

Камилло Рота (качает головой, собирает бумаги и направляется к выходу). «Весьма охотно!» Смертный приговор - весьма охотно! В эту минуту я бы не дал подписать приговор, даже если бы дело шло об убийце моего единственного сына. Весьма охотно! Весьма охотно! Это ужасное «весьма охотно» пронзает мне душу!

(Пер. М. М. Бамдаса)

Подобная обстановка пагубно сказывается и на окружении принца. Именно готовность услужить правителю и ощущение его покровительства толкают Маринелли на преступление. Он использует представившуюся возможность заодно и для того, чтобы поквитаться с собственными врагами. Многие современники Лессинга уловили антитиранический пафос, заложенный в его произведении. По мысли Гете, «Эмилия Галотти» стала «вдохновляющим шагом в направлении оппозиции тиранической автократии». Это произведение Гете помещает на стол своего героя Вертера, когда тот совершает самоубийство. И в более поздние годы он не переставал восхищаться данной пьесой, считая ее выражением столь высокой культуры, «в сравнении с которой мы опять превращаемся в варваров».

Уже в XVIII в. «Эмилия Галотти» была переведена на русский язык Н. М. Карамзиным и долгое время оставалась одной из самых популярных немецких пьес на российской сцене.

Последним драматическим произведением Лессинга стала пьеса «Натан Мудрый» (1779). Толчком к ее написанию стало обострение отношений писателя с лютеранской церковью. В результате этого конфликта Лессингу было запрещено напрямую участвовать в полемике по теологическим вопросам, и он вынужден был использовать свое испытанное оружие - драму.

События пьесы разворачиваются в Иерусалиме в эпоху крестовых походов, в тот период, когда город был захвачен войсками султана Саладина. Представители трех основных религий - христиане, мусульмане и евреи - вынуждены жить здесь вместе, но продолжают враждовать друг с другом. В пьесе этот конфликт нашел выражение в сложных отношениях между рыцарем-храмовником, султаном Саладином, богатым торговцем Натаном и его приемной дочерью Рэхой. Выразителем идей самого Лессинга в пьесе становится еврей Натан, который проповедует религиозную терпимость. В ответ на коварный вопрос султана, какая же религия является истинной, он рассказывает притчу о трех кольцах. Ее немецкий драматург позаимствовал из книги Боккаччо «Декамерон». В истории речь идет о кольце, которое обладало волшебной силой: оно делало человека, носившего его, приятным людям и Богу. В нескольких поколениях кольцо передавалось от отца к любимому сыну, который и становился главой рода. Однажды обладателем кольца стал человек, у которого было три сына, и все трое были одинаково дороги ему. Отец оказался в затруднительном положении: он не мог решить, кому же завещать кольцо. В конце концов, он попросил ювелира сделать еще два точно таких же кольца, и в результате каждый из сыновей получил от отца заветную вещь и верил, что именно он является владельцем волшебного талисмана. Это стало причиной ссор между братьями, и они вынуждены были обратиться за помощью к судье. Судья признал все три кольца поддельными, так как они порождали вражду, а не любовь между братьями и, следовательно, были лишены магического свойства. Судья посоветовал братьям своими поступками и жизнью доказать, кто из них является наследником настоящего кольца:

Так подражайте ж

Отцу в любви и строго неподкупной

И чуждой предрассудков! Силу перстня.

Какой кому вручен, друг перед другом Наперерыв старайтесь обнаружить!

Чтоб сила эта крепла, будьте сами Скромны, миролюбивы, милосердны И преданы чистосердечно богу!

(Пер. В. С. Лихачева)

Именно эта мысль и является центральной в религиозной доктрине Лессинга: религиозная истина подтверждается не историческими фактами, а личной жизнью человека, поэтому необходимо проявлять терпимость в этой области отношений. Непосредственно в пьесе это качество помогает главным героям выяснить, что все они, несмотря на принадлежность к разным религиям, являются членами одной семьи.

«Натан Мудрый» (1778) стал одной из первых немецких пьес, написанных белым стихом. Жанр этого произведения Лессинг определил как «драматическая поэма». Действительно, с точки зрения сценического воплощения, в «Натане Мудром» есть и очевидные слабости. Здесь нет того стремительного развития действия и внутреннего движения, которое обычно отличает лучшие образцы сочинений, предназначенных для театральной постановки. Сцепление событий слишком неправдоподобно, а развязка напоминает прием, характерный для древнегреческой трагедии и получивший название «бог из машины».

Там же. С. 56.

ЛЕССИНГ Готхольд Эфраим

ЛЕССИНГ Готхольд Эфраим

(1729-1781) - нем. писатель, публицист, критик, теоретик искусства. Один из лидеров нем. Просвещения, родоначальник нем. классической литературы. Изучал и медицину в Лейпцигском и Виттенбергском ун-тах. Отказался от духовной и академической карьеры. Дебютировал как литературный и театральный критик в газ. «Фоссише Цайтунг» (1751-1755); издавал «Театральную библиотеку» (1754-1758) и жур. «Гамбургская драматургия» (1767-1769). Автор драм, множества стихотворений, басен и эпиграмм. Окончил в должности библиотекаря брауншвейгского герцога.
Филос. аспекты творчества Л. связаны с его критикой вольфианства. Во фрагменте «О действительности вещей вне Бога» (1763) Л. противопоставил креационистскому теизму школы X. Вольфа и деизму фр. просветителей монистическую метафизику Б. Спинозы. В трактате «Воспитание человеческого рода» (1775- 1780) выступил как убежденный сторонник исторического подхода к осмыслению религии: язычество , иудаизм и христианство истолкованы здесь как три сменяющие друг друга в историческом становлении естественной религии. Религиозное человечества телеологически направлено к максимально полному раскрытию в грядущую эпоху всеобщего просвещения моральной сущности человека в общечеловеческих нормах нравственности. Идеал просвещенной веротерпимости Л. воплотил в образе Натана в филос. драме «Натан Мудрый»: вложенная в его уста «притча о кольцах» представляет монотеистические религии (иудаизм , христианство, ислам) как равноправные версии естественной религии. Правомерность исторической критики религиозных доктрин Л. отстаивал в полемическом соч. «Анти-Гец» (1778).
Особое в наследии Л. занимает трактат «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии» (1766), в котором на примере анализа позднеантичной скульптуры обсуждаются актуальные вопросы современной Л. художественной практики: соотношение визуальной и вербальной выразительности, понятия « », место безобразного в искусстве, художественного времени. Согласно Л., средства выражения в живописи и поэзии точно соответствуют выражаемым предметам: первая есть изображение тел в пространстве, вторая - действий во времени (из этого различия выводится нормативных общеэстетических требований к живописцу и поэту). Л. подчеркивал динамический подражания, творческую роль воображения в восприятии произведений искусства.
Идеи Л. оказали значительное влияние на «Буря и натиск», на духовное развитие И. Канта, И.В. Гёте, Ф. Шиллера, И.Г. Гердера. В романтическую эпоху Л. был переосмыслен Ф. Шлегелем.

Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина . 2004 .

ЛЕ́ССИНГ Готхольд Эфраим

(Lessing), (22 янв. 1729 – 15 февр. 1781) – нем. просветитель, писатель, критик и теоретик искусства. Сыграл выдающуюся роль в истории прогрессивной нем. филос. и антицерк. . Л. начал свою , находясь под влиянием идеалистич. философии Лейбница и X. Вольфа, однако в 50-х гг. 18 в. в его взглядах обнаружились заметные материалистич. тенденции. В отличие от Лейбница, Л. пришел к выводу, что и тело представляют собой две стороны единой субстанции ( "Спиноза навел Лейбница лишь на след учения о предустановленной гармонии" – "Durch Spinoza ist Leibnitz nur auf die Spur der vorherbestimmten Harmonie gekommen", 1763).

Признавая себя последователем Спинозы, Л. утверждал, что существует не вне мира, а в нем самом (фрагмент "О действительности вещей вне бога" – "Über die Wirklichkeit der Dinge ausser Gott", 1763). В беседе с Ф. Якоби (1780) Л. выразил материалистич. своего филос. мировоззрения в словах: "В основе протяженности, движения, мысли поистине лежит одна и та же более высокая , которая не исчерпывается этими определениями... Ортодоксальные понятия о божестве не существуют более для меня. Единое – все, все – . Я не разумею иначе" (Gesammelte Werke, Bd 8, В., 1956, S. 622, 618).

Пантеистически окрашенный Л. стремился соединить с детерминизмом и с идеей развития. Признавая одушевленность не только органич., но и неорганич. природы, он считал, что различие между ними связано с тем, что частицам неорганич. природы свойственно одно , а органической – соединение нескольких чувств. Человек располагает пятью чувствами, но их может увеличиваться в результате развития культуры (фрагмент "О том, что может обладать более, чем пятью чувствами" – "Dass mehr als fünf Sinne für den Menschen sein können", ок. 1770–80).

Огромное для нем. Просвещения имели соч. Л., посвященные борьбе с церковью (памфлет "Анти-Геце" – "Anti-Goeze", 1778; филос. драма "Натан Мудрый" – "Nathan der Weise", 1779, рус. пер. 1875). Л. защищал свободного исследования религ. вопросов, доказывая примирить философию и учение церкви, проповедовал , равенство людей независимо от вероисповедания и сословного происхождения. Соединив филологич. критики с историческим, он способствовал развитию в Германии науч. критики евангелий.

Идею развития Л. стремился приложить к истории человеч. культуры. В "Воспитании человеч. рода" ("Die Erziehung des Menschengeschlechts", 1775–80) он рассматривал историю человечества как постоянного совершенствования и восхождения от низших ступеней к высшим. Все религии, по Л., составляют продукт определенной историч. эпохи. Выражая одной эпохи, они в следующую эпоху перестают соответствовать потребностям человечества, достигнутому им уровню развития. Язычество, и христианство Л. рассматривал как три ступени нравств. эволюции человечества, конечной целью к-рой является торжество разума и справедливости. На высшей ступени истории христ. должна уступить место идеалу гуманности.

Различие между гос. и правовым строем разных народов Л., в духе Монтескьё, объяснял различием климата. Л. был страстным патриотом, защитником равенства и дружбы народов, борцом против нем. абсолютизма и феод. раздробленности Германии за ее мирное объединение. Он считал, что гос-во и связанное с ним обществ. неравенство должны в будущем исчезнуть. Не ставя вопроса о революц. средствах борьбы, Л. связывал свои патриотич. чаяния с верой в историч. , в совместные усилия передовых деятелей в области культуры, литературы и искусства ("Эрнст и Фальк" – "Ernst und Falk", 1778–80).

Материалистич. тенденции филос. взглядов Л. получили яркое в его эстетич. идеях. Наряду с Дидро Л. – самый крупный представитель бурж.-демократич. эстетики 18 в., сложившейся под знаком борьбы с аристократич. и раннебурж. классицизмом и утверждения теории реализма. Рассматривая иск-во как "подражание" природе, Л. понимал ограниченность термина "подражание", характерного для эстетики 17–18 вв., и стремился истолковать его более широко – в духе реалистич. воспроизведения и познания жизни. Иск-во, по Л., как и , сосредоточивает человека на существенных и закономерных сторонах действительности, помогает усмотреть там, где на поверхности жизни господствуют и пестрота явлений. Поэтому иск-во, по Л., ведет к "познанию" и вместе с тем способствует "исправлению", является для человечества орудием нравственного воспитания и совершенствования.

Материалистический по своему характеру взгляд на иск-во как отражение действительности получил широкое развитие в соч. Л. "Лаокоон" ("Laokoon, oder Über die Grenzen der Malerei und Poesie", 1766, рус. пер. 1957). Л. доказывал здесь, что законы различных искусств обусловлены их специфич. особенностями, характерным для них предметом изображения. Средства, к-рыми располагают поэзия и живопись, не являются для художника и поэта лишь механич. внешним орудием; между средствами и специфич. характером иск-ва существует объективная . Каждое из иск-в приспособлено в первую очередь к изображению тех сторон внешнего мира, к-рые с наибольшей полнотой и совершенством могут передаваться его специфич. художеств. средствами. Живопись и скульптура как пространств. иск-ва наиболее приспособлены для изображения "тел", расположенных в пространстве, поэзия как временное иск-во – для изображения "действий", совершающихся во времени. Поскольку же живопись должна изображать действия, а поэзия – телесный облик предметов, они должны делать это не прямо, а опосредствованно: живопись – через материальные, телесные признаки, а поэзия – изображая созидание материальных предметов человеком или воздействие внешнего мира на его сознание. В "Гамбургской драматургии" ("Hamburgische Dramaturgie", Bd 1–2, 1767–69, рус. пер., 1936) Л. изложил свою теорию театра и драмы. Он подчеркивал обществ.-политич. значение театра и указывал на силу его воздействия. В отличие от Дидро, считавшего, что типы свойственны только комедии, Л. признал свойством всякого иск-ва, в то же подчеркивая, что типичность в разных жанрах и видах иск-ва может достигаться различными средствами. Утверждая, что разнообразие человеч. характеров в жизни безгранично, Л. призывал выводить на сцене не отвлеченные и идеализированные, а реалистич. образы людей, сочетающие с индивидуальным. Л. указал в "Гамбургской драматургии" на придворно-аристократич. черты эстетики классицизма не только в произведениях Корнеля, но и Вольтера, высоко оценил и естественность антич. трагедии Шекспира, лучшие образцы передовой бурж. драмы 18 в. и этим способствовал повороту нем. литературы к реалистич. драматургии. Свои эстетич. принципы Л. осуществлял в драмах – поэтич. произведениях, полных глубокого гуманистич. социально-филос. содержания.

Соч.: Lessing"s Philosophie, Lpz., 1909; Werke, Tl 1–25, В., , Anmerkungen, Tl 1–3, В., , Register, Τl 1–2, В., ; Gesammelte Werke, Bd 1–10, В., 1954–58; Werke, Bd 1–6, Lpz., ; в рус. пер. – Собр. соч., 2 изд., т. 1–10, СПБ, 1904; Избр. произв., М.–Л., 1953.

Лит.: Чернышевский Н. Г., Л., его время, его жизнь и деятельность, Полн. собр. соч., т. 4, М., 1948; Добролюбов Η. Α., Лаокоон, или о границах живописи и поэзии, Соч., Л. [рец. ], Полн. собр. соч., т. 5, М., 1941; Фишер К., Г. Э. Л. как преобразователь нем. лит., пер. с нем., М., 1882; Филиппов Μ. Μ., Лессинг. Его жизнь и лит. деятельность, СПБ, 1891; Меринг Ф., Легенда о Л., Лит.-критич. работы, т. 1, М.–Л., 1934; История философии, т. 3, М., 1943, с. 24–33; Гриб В. Р., Жизнь и Л., Избр. работы, М.,1956; Фридлендер Г., Лессинг, М., 1957; История философии, т. 2, М., 1957, с. 21–25; Гулыга А. В., Из истории нем. материализма (последняя треть XVIII века), М., 1962 (см. указат.); Дальке, Г. Л. и развитие теории реализма, М., 1963 (Автореф.); Leisegang H., Lessings Weltanschauung, Jena, 1931; Klein F. F., L. Weltanschauung, W., 1931; Liepmann Η., L. und die mittelalterliche Philosophie, Stuttg., 1931; Коmmerell M., L. und Aristotels, Fr./M., ; Rilla P., L. und sein Zeitalter, В., 1958; Szarota E. M., Lessings "Laokoon", Weimar, 1969; Loewenich W. von, Luther und L., Tübingen, 1960; Mann O., Lessing. Sein und Leistung, 2 Aufl., Hamb., 1961.

Г. Фридлендер. Ленинград.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия . Под редакцией Ф. В. Константинова . 1960-1970 .

Смотреть что такое "ЛЕССИНГ Готхольд Эфраим" в других словарях:

Лессинг, Готхольд Эфраим - Готхольд Эфраим Лессинг. ЛЕССИНГ (Lessing) Готхольд Эфраим (1729 81), немецкий драматург, теоретик искусства. Призыв к веротерпимости и сословному равенству с позиций просветительского разума в “мещанской” драме “Мисс Сара Сампсон” (1751),… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

ЛЕССИНГ (Lessing) Готхольд Эфраим (1729 81), нем. писатель просветитель, теоретик лит ры и иск ва. В России известен с 60 х гг. 18 в. Влияние драматургии Лессинга сказалось в ранней драме Л. «Испанцы», где отношения Фернандо, Моисея и Ноэми в… … Лермонтовская энциклопедия

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Лессинг. Готхольд Эфраим Лессинг нем. Gotthold Ephraim Lessing … Википедия

- (Lessing) (1729 1781), немецкий драматург, теоретик искусства. Призыв к веротерпимости и сословному равенству с позиций просветительского разума в первой немецкой «мещанской» драме «Мисс Сара Сампсон» (1755), трагедии «Эмилия Галотти» (1772),… … Энциклопедический словарь

Лессинг (Lessing) Готхольд Эфраим (22.1.1729, Каменц, Саксония, 15.2. 1781, Брауншвейг), немецкий драматург, теоретик искусства и литературный критик просветитель. Основоположник немецкой классической литературы. Родился в семье пастора.… … Большая советская энциклопедия

нем. Gotthold Ephraim Lessing

немецкий поэт, драматург, теоретик искусства и литературный критик-просветитель, основоположник немецкой классической литературы

Готхольд Лессинг

Краткая биография

Знаменитый немецкий писатель, поэт, драматург, теоретик искусства, литературный критик, одна из крупнейших фигур европейской литературы эпохи Просвещения. За ним закрепился статус основоположника немецкой классической литературы; Лессингу наряду с Шиллером и И. В. Гете принадлежит заслуга создания произведений такого уровня, что впоследствии их время назовут золотым веком национальной литературы.

22 января 1729 г. он появился на свет в семействе лютеранского пастора, проживавшем в г. Каменц (Саксония). После окончания школы на протяжении 1746-1748 гг. Готхольд Эфраим являлся студентом Лейпцигского университета (богословский факультет), проявляя больше интереса к театру и античной литературе, чем к учебным дисциплинам. Принимал активное участие в деятельности театральной труппы Каролины Нейбер – позднее именно ею будет поставлена комедия «Молодой ученый», драматический дебют Лессинга.

По окончании университета он в течение трех лет жил в Берлине, не стремясь сделать духовную или научную карьеру и занимаясь сочинением художественных произведений (к этому периоду в его творческом багаже уже было несколько комедий, сделавших его достаточно известным, а также од, басен, эпиграмм и др.), переводами, литературной критикой (сотрудничал с «Берлинской привилегированной газетой» в качестве рецензента).

В конце 1751 г. Готхольд Эфраим Лессинг продолжил образование в Виттенбергском университете, через год получив степень магистра, снова переехал в столицу. Литератор принципиально избегал любой официальной службы, в том числе весьма выгодной, видя в ней угрозу своей независимости, предпочитал жить на эпизодические гонорары. За эти годы работы заработал авторитет как мастер художественного слова и блестящий критик, отличающийся объективностью и проницательностью. В 1755 г. выходит его новое детище - прозаическая «Мисс Сара Сампсон» - первая в национальной литературе семейная «мещанская» драма, сделавшая его по-настоящему известным. Вместе с другими произведениями, в том числе критическими и научными, она вошла в шеститомник «Сочинений». Статус лидера национальной журналистики Лессинг получил благодаря публикациям в основанном им с товарищами литературном журнале «Письма о новейшей литературе» (1759-1765).

На протяжении 1760-1765 гг. Лессинг – секретарь прусского генерала Тауэнцина, губернатора Силезии, с 1767 г. - литературный консультант и критик Немецкого национального театра (Гамбург). Его отзывы знаменовали собой наступление нового периода развития театральной критики. На протяжении 1767-1768 Готхольд Эфраим предпринимал попытки основать в этом же городе свой театр, но затея не удалась. Для получения стабильного заработка Лессинг в 1770 г. устраивается работать в Вольфенбюттельскую герцогскую библиотеку придворным библиотекарем, и с этого события начинается новый период в его биографии, который оказался самым морально тяжелым для писателя. На протяжении девяти месяцев в 1775-1776 гг. он путешествовал с принцем Леопольдом Брауншвейгским по Италии, а все остальное время до 15 февраля 1781 г., даты своей смерти, провел в этом городе, работая на тяготившей его должности придворного библиотекаря.

Лессинг, будучи радикальным сторонником просвещения и человеческого разума, вел непримиримую борьбу с церковной ортодоксальной догматикой, идеологией абсолютизма, видел в демократической национальной культуре средство покончить с феодализмом, политической раздробленностью государства, засильем сословных и других предрассудков. Пафосом этой борьбы наполнены его произведения, среди которых наибольшую известность получили «Эмилия Галотти», «Натан Мудрый», «Минна фон Барнхельм» и др.

Биография из Википедии

Родился в семье лютеранского пастора; с 1746 года учился на богослова в Лейпциге в местном университете, хотя его более занимала античная литература и театр. Он был участником театральной труппы, основанной актрисой Фредерикой Каролиной Нойбер, с которой и поставила своё первое драматическое произведение – комедию «Молодой учёный» (1748). Это вызвало неудовольствие отца, затребовавшего сына домой и разрешившего вернуться в Лейпциг только при условии отказа от театра; однако, Готхольду было позволено перевестись на медицинский факультет.

Радикальный сторонник разума и просвещения, находившийся в оппозиции к церковной догматике, он не смог найти себе места для службы в Берлине, Дрездене, Вене или Гамбурге с тем, чтобы иметь гарантированный заработок, и был вынужден занять место придворного библиотекаря в Вольфенбюттеле (Брауншвейг) в 1769 году. Его обязанностью было составление каталогов книг, что весьма его тяготило. Лессинг прожил в этом городе 12 лет.

Был масоном. В 1771 году прошёл посвящение в масонской ложе «Трёх Золотых Роз» в Гамбурге. Лессинг является автором фундаментального труда «Gespräche für Freimaurer», написанного в 1778-1780 годах. В этом сочинении он обрушивается с критикой на немецкие ложи, где гнездятся все пороки современности: фантастические измышления неотамплиеров и разглагольствования о бесклассовом обществе. Лессинг полагал, что главное, чем следует заниматься масонам, состоит в обеспечении свободного эзотерического поиска истины.

Ещё через 25 лет, в конце жизни в 1778 году, им была сочинена драма «Натан Мудрый», ставшая проповедью веротерпимости и человечности. Общество уже не сомневалось в правдоподобности сюжета и согласилось с тем, что и среди евреев есть достойные во всех отношениях люди, так как все знали, что прототипом для Натана служил Мозес Мендельсон. Знакомство в 1754 году с Лессингом, начавшееся с общего увлечения шахматами, сыграло решающую роль в судьбе Мендельсона, которому Лессинг многие годы оказывал протекцию (их дружеское общение за шахматной доской изображено на картине «Визит Лессинга и Лафатера к Мозесу Мендельсону» Морица Даниэля Оппенгейма).

Философия

Сохраняя верность принципам просветительского рационализма, Лессинг соединил их с более глубокими взглядами на природу, историю и искусство. История человечества, по его мнению, представляет собой процесс медленного развития человеческого сознания, преодоление неразумия и освобождение от всевозможных догм, в первую очередь религиозных. Лессинг видел назначение человека не в пустом умствовании, а в живой деятельности. Свобода слова и мнения были необходимы ему для борьбы с существующими феодальными порядками. Он быстро освободился от иллюзий в отношении «короля-философа» Фридриха II и назвал Пруссию «самой рабской страной Европы».

Центральное место в творческом наследии Лессинга занимают работы по эстетике и художественной критике. Он дал замечательный анализ возможностей построения образа в словесном и изобразительном искусстве. Выступая против норм классицизма, философ отстаивал идею демократизации героя, правдивость, естественность актёров на сцене. Лессинг обосновал идею действительности в поэзии в противовес описательности («Литература не только успокаивает красотой, но и будоражит сознание»)

Сочинения

Одно из ярких произведений «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии», в котором Лессинг сравнивает два вида искусства: живопись и поэзию - на примере скульптуры Лаокоона, описанной Садолето, и Лаокоона, показанного Вергилием . Под живописью Лессинг понимает изобразительное искусство вообще.

Также написал:

Пьесы

• «Минна фон Барнхельм, или Солдатское счастье»
• «Эмилия Галотти»
• «Мисс Сара Сампсон»
• «Натан Мудрый»
• «Филот»

Другие труды

• «Басни в прозе»
• «Материалы к Фаусту»
• «Гамбургская драматургия»
• «Воспитание человеческого рода»

Библиография

На русском языке

• Лессинг Г. Э. Гамбургская драматургия. М.-Л., 1936.
• Лаокоон, или О границах живописи и поэзии / Общая редакция, вступ. статья и примечания Г. М. Фридлендера; Художник З. М. Секач. - М.: Художественная литература, 1957. - 520 с. - (Памятники мировой эстетической и критической мысли). - 75 000 экз. (в пер., суперобл.)
• Готхольд Лессинг. Воспитание человеческого рода // «Лики культуры»: альманах / Пер. М. Левиной. - М.: Юристъ, 1995.

Память

• В честь героини пьесы Лессинга «Натан Мудрый» назван астероид (573) Реха, открытый в 1905 году.
• К 200-летию со дня рождения Лессинга Фридрихом Вильгельмом Хёрнляйном была изготовлена памятная медаль.
• Лессинг изображён на монетах 3 и 5 рейхсмарок Веймарской Республики 1929 года и на почтовых марках ГДР 1954 года, ФРГ 1961 года.

Готхольд Эфраим Лессинг

(1729-1781 гг.)

драматург,

теоретик искусства, литературный критик,

основоположник немецкой классической литературы

Быть на расстоянии какого-нибудь шага от цели или же совсем не приблизиться к ней – это, в сущности, одно и то же.

Величайшая ошибка, которую обыкновенно делают в воспитании, – не приучат юношество к самостоятельному размышлению.

Весьма полезно слово «почти», когда желают что-нибудь сказать и вместе с этим ничего не сказать.

В некоторых случаях женщина намного проницательнее сотни мужчин.

Воспитание не дает человеку ничего такого, чего он сам по себе не мог бы достигнуть, но оно достигает всего скорее и легче.

В том-то и заключалось преимущество древних, что они во всем умели отыскать меру.

Высшая похвала художнику – это когда перед его произведением забываешь о похвалах.

Герой – это муж, знающий, что есть блага, которые дороже жизни; муж, посвятивший свою жизнь служению государству, себя одного – служению многим.

Горячая лошадь вместе со всадником может сломать себе шею как раз на той тропинке, по которой осторожный осел идет не спотыкаясь.

Если б люди всегда думали об исходе своих предприятий, они бы ничего не предпринимали.

Если глупец и подаст невзначай хороший совет, то выполнить его следует умному человеку.

Злые люди всегда ищут местечко потемнее, уже потому, что они злые. Но что толку, если они и скроются от всего света? Совесть-то поважнее целого света, обвиняющего нас.

Изысканная, напыщенная, чопорная речь несовместима с чувством. Она не служит истинным его выражением и не может его вызвать. Но чувство вполне мирится с самыми простыми, обыкновенными, даже пошлыми словами и выражениями.

Искреннее переживание – самое спорное в таланте актера. Оно может быть там, где его не замечают, и, наоборот, можно предполагать его там, где его совсем нет.

Исполнять обязанности дружбы несколько потрудней, чем восхищаться ею.

Как печально, что мы не можем рисовать непосредственно глазом! Как много пропадает на длинном пути – из глаза – через руку – в кисть!

Как далеко актеру, который только понимает какое-нибудь место, до актера, который в то же время переживает его!

Когда мы прекрасны, мы прекраснее всего без нарядов.

«Кто захочет написать тебя, когда никто не хочет видеть тебя», – говорит старый сочинитель эпиграмм очень безобразному человеку.

Кто из людей премудрым не мнит себя?

Кто ищет друзей, достоин того, чтобы их найти; у кого нет друзей, тот никогда их и не искал.

Кто при известных обстоятельствах не лишается ума, тот не имел чего лишиться.

Любить надо бескорыстно.

Люди не всегда бывают тем, чем кажутся.

Мечтатель часто верно определяет будущее, но он не хочет дожидаться его. Он хочет своими усилиями приблизить его. То, на что природе нужны тысячи лет, он хочет видеть совершенным во время своей жизни.

Мир житейский – это часы, гири которых – деньги, а маятник – женщина.

Набожным восторгам предаваться

Безмерно легче, чем творить добро.

Знай, слабый человек, хоть он подчас

Того и сам не ведает, охотно

В восторженном безделье пребывает,

Чтоб только добрых дел не совершать.

Не все те свободны, кто смеется над своими цепями.

Некоторые люди знамениты, а некоторые заслуживают быть знаменитыми.

Не может быть великим то, что не правдиво.

Непростительная гордость – не хотеть быть обязанным любимому человеку своим счастьем.

Неужели вы думаете, что Рафаэль не был бы величайшим гением живописи, если бы он, благодаря несчастной случайности, родился без рук?

Ни один народ в мире не одарен какой-либо способностью преимущественно перед другими.

Ничтожна та любовь, что не страшится навлечь презрение на любимую.

Ничто ненастоящее не может быть великим.

Ничто не придает столько выражения и жизни, как жесты, движения рук, особенно при душевных волнениях; без жестов самое кривое лицо маловыразительно.

Одна женщина никогда не признает прелесть другой.

Ожидание радости тоже есть радость.

Очаровательная грация, это – красота в движении, и потому она менее удается живописцу, чем поэту.

Перед призраком Гамлета волосы поднимаются у всех – покрывают ли они верующий или неверующий мозг.

Переполненное сердце не может взвешивать слова.

Плохо, если царь

Орел средь падали, но ежель он

Сам падаль средь орлов – пиши пропало!

Подобно тому как комплимент бывает редко без лжи, так и грубость редко бывает без известной доли правды.

Подпасть пороку по неведению – одно, знать его и тем не менее в нем погрязнуть – совсем другое.

Последовательные действия не могут, как таковые, стать объектами живописи; она должна довольствоваться одновременными действиями или телами, которые своим положением заставляют предполагать действие.

Природа намеревалась сделать женщину вершиной творения, но ошиблась глиной и выбрала слишком мягкую.

Птицу можно поймать. Но можно ли сделать, чтобы клетка была ей приятнее вольного воздуха?

Равенство – самая прочная основа любви.

Радоваться в одиночку грустно.

Разве смеяться – дурно? И разве нельзя смеяться, сохраняя полную серьезность?.. Смех лучше сохраняет нам разум, нежели досада и огорчения.

Разговаривая, редко высказывают качества, которыми обладают, скорее выдают те, которых недостает.

Разумный актер никогда не выдвинет свою роль, где это не является необходимым, в ущерб другим ролям.

Самое меньшее благо в жизни – это богатство; самое большое – мудрость.

Самый медлительный человек, если он только не теряет из виду цели, идет быстрее, чем тот, кто блуждает бесцельно.

Самый отъявленный злодей старается извинить себя и уговорить, что совершенное им преступление не особенно существенно и обусловлено необходимостью.

Солдатом надо быть во имя отчизны или из любви к делу, за которое идешь в бой. Без цели служить сегодня здесь, а завтра там – значит быть подручным мясника, не более.

Спорьте, заблуждайтесь, ошибайтесь, но, ради бога, размышляйте, и хотя криво, да сами.

Стыдливость может быть уместна везде, только не в деле признания своих ошибок.

Суеверия, в которых мы выросли, не теряют своей власти над нами даже и тогда, когда мы познали их.

Судьба подчас чересчур уж сильно замахивается, когда хочет легонько стукнуть нас. Казалось, она вот-вот нас раздавит, а на самом-то деле она всего лишь комара у нас на лбу прихлопнула.

То, что однажды напечатано, становится достоянием всего мира на вечные времена.

Труднее исполнить обязанности дружбы, чем быть в восторге от них.

Уж лучше терпеть несправедливость, чем ее совершать.

Хорошее и даже самое лучшее быстро приедается, если оно становится повседневным.

Художники пишут глазами любви, и только глазам любви следует судить их.

Чем красивее женщина, тем она должна быть честнее, потому что только честностью она может противодействовать тому вреду, который способна произвести ее красота.

Я давно уже считал, что двор – не место для поэта, который должен изучать природу. Но если пышность и этикет превращают людей в машины, то обязанность поэта – снова сделать из этих машин людей.

Яд, который не действует сразу, не становится менее опасным.

Красота души придает прелесть даже невзрачному телу, точно так же, как безобразие души кладет на самое великолепное сложение и на прекраснейшие члены тела какой-то особый отпечаток, который возбуждает в нас необъяснимое отвращение.

Очарование – это красота в движении.

Воображение… сообразуется с нашими деяниями, и если эти деяния отвечают тому, что мы зовем нашим долгом, нашей добродетелью, то воображение лишь приумножает для нас покой и радость.

Люди, сознающие, что и они блуждали по запретным тропам, не могут быть слишком строги. Да и не должны. Важны ведь не преграды, которые добродетель воздвигает перед любовью, важно уметь прощать человеческую слабость тем, кто оставил позади эти преграды, и разумно судить о вытекающих отсюда последствиях.

Большинство людей слушает рассказы о привидениях днем с удовольствием, вечером же не без чувства страха.

Человек человеку все-таки ближе, чем ангел.

Если тебе придется услышать о чьей-либо чудовищной неблагодарности, разберись сперва как следует во всех обстоятельствах этого дела, а потом уж решай, заслужил ли тот человек такой позорный упрек. Истинные благодетели редко когда упрекнут кого-нибудь в неблагодарности, и даже – хочется верить, к чести людей, – никогда. А благодетели с мелкими своекорыстными намерениями пусть винят себя сами, что вместо признательности пожинают неблагодарность.

Дорис ЛЕССИНГ (р. 1919), английская писательница Мужчина никогда ничего не просит у женщины – ну, разве что иногда он просит все, но лишь на то время, пока ему это нужно. * * * Как бы тщательно двое ни выбирали друг друга, они никогда не могут быть всем друг для друга. * * * Вам не