Феодальные отношения в Западной Европе развивались не только во Франции, Германии и Италии. Раннефеодальные государства появились и на Британских островах, и на Скандинавском полуострове. В то же время процесс феодализации в Англии и Скандинавии шёл более медленными темпами, чем в указанных государствах Западной Европы. Это было обусловлено крайне слабым влиянием римских порядков в Англии и особенно в Скандинавии.

1. Англия в VII-XI вв.

Завоевание Британии англо-саксами

После того как римские войска в начале V в. были выведены из Британии, населённой бриттами (кельтами), на её территорию стали массами вторгаться германские племена саксов, англов и ютов, жившие между Эльбой и Рейном (область расселения саксов) и на Ютландском полуострове (область расселения англов и ютов). Англо-саксонское завоевание Британии продолжалось свыше 150 лет и закончилось в основном в начале VII в. Столь длительный характер завоевания объясняется прежде всего тем, что кельтское население Британии оказало англо-саксонским завоевателям упорное сопротивление.

В процессе завоевания англо-саксы истребили большое количество кельтского населения. Часть кельтов была вытеснена из Британии на континент (где они поселились на полуострове Арморика в Галлии, получившем в дальнейшем название Бретани), а часть превращена в рабов и зависимых людей, обязанных платить завоевателям дань.

Независимость отстояли только горные кельтские области на западе Британии (Уэльс и Корнуолл) и на севере (Шотландия), где продолжали существовать племенные объединения, превратившиеся впоследствии в самостоятельные кельтские княжества и королевства. Полную независимость от англо-саксов (вплоть до второй половины XII в.) сохранила и населённая кельтами Ирландия.

На территории Британии, завоёванной англо-саксами (она и стала впоследствии собственно Англией) примерно к концу VI и началу VII в., образовалось несколько англо-саксонских королевств. Это были: Кент - на крайнем юго-востоке, основанный ютами, Уэссекс, Сессекс и Эссекс - в южной и юго-восточной части острова, основанные саксами, Восточная Англия - на востоке, Нортумбрия - на севере и Мерсия - в центре страны, основанные главным образом англами.

Все эти королевства являлись раннефеодальными государствами, подобными тем, которые были образованы на континенте Европы франками, бургундами, вестготами и другими германскими племенами.

Хозяйство англо-саксов

Основным занятием англо-саксов было земледелие. Оно, несомненно, преобладало над животноводством, хотя последнее продолжало играть важную роль в хозяйстве. Немалое значение имела также охота.

Деревни англо-саксов были окружены небольшими участками пахотной земли и обширными пространствами лесов и вересковых пустошей. Пустоши и холмы, покрытые вереском и густым кустарником, служили пастбищем для овец, коз и крупного рогатого скота. Свиней откармливали в лесах, где они в изобилии находили жёлуди и буковый орешек.

Землю англо-саксы пахали тяжёлым плугом с упряжкой в 4 и 8 волов. Иногда применялся и более лёгкий плуг - с одной или двумя парами волов. Значительное распространение у англосаксов уже получило двухполье и трёхполье. Англо-саксы сеяли озимую пшеницу, рожь, ячмень, овёс, бобы и горох. Участки пахотного поля были обычно огорожены, располагались чересполосно и после уборки урожая и снятия изгородей поступали в общее пользование, превращаясь в общинные выгоны для скота.

Уровень развития производительных сил у англо-саксов в VII-VIII вв. был примерно таким же, как у франков в V-VI вв.

Свободная сельская община и начало её разложения

Характерной чертой англо-саксонского общества являлось сохранение в нём в течение очень длительного времени свободной сельской общины, подобной франкской общине-марке. Основу англо-саксонского общества, по крайней мере в первые два-три столетия после завоевания, составляли свободные крестьяне-общинники - керлы, владевшие, в пределах общины значительными участками земли - так называемой гайдой (Гайдой назывался обычно участок земли, который можно было возделывать в точение года одним плугом с упряжкой в 4 пары волов. Такая гайда составляла 120 акров. В некоторых источниках гайда считалась равной 80 или 100 акрам. ). Гайда являлась наследственным наделом большой семьи, в которой братья, их сыновья и внуки вели хозяйство совместно. В период, непосредственно следовавший за завоеванием Британии, индивидуальная семья, состоявшая из мужа, жены и их детей, находилась, по-видимому, у англо-саксов ещё в стадии выделения из этой большой семьи и, по крайней мере в имущественном отношении, была ещё крепко связана с последней. Кроме надела пахотной земли каждое хозяйство имело право на земли, остававшиеся в пользовании всей общины, - луга, выпасы, пустоши, леса и т. п.

Были у англо-саксов и знатные люди - эрлы, выделившиеся в процессе социального расслоения из массы простых членов племени. Эрлы, уже отличавшиеся в имущественном отношении от рядовых крестьян, по мере разложения общины превращались в крупных землевладельцев.

У англо-саксов имелись также рабы и полусвободные люди, происходившие в основном из завоёванного кельтского населения. Рабы использовались как дворовая челядь или же получали небольшой надел и обрабатывали земли англо-саксонской знати.

Лэты и уили (так назывались кельты-уэльсцы), как правило, сидели на чужой земле, несли барщину и доставляли своим господам натуральный оброк. Часть кельтов (особенно в западных областях англо-саксонских королевств, граничивших с кельтским Уэльсом) хотя и платила дань в пользу короля, но сохранила свои земли и свою свободу. Часть кельтской знати, не истреблённой завоевателями, слилась с англо-саксонской знатью.

Рост крупного землевладения и закрепощение крестьян

В число зависимых от крупных землевладельцев людей постепенно попадали и англо-саксы, терявшие свою свободу как в результате имущественного расслоения в среде свободных общинников, так и в результате насилий и притеснений со стороны родовой и военно-служилой знати и прямых захватов ею пахотных и общинных земель. С рыделением из общины зажиточной крестьянской верхушки (чему особенно способствовало возникновение аллода - частной собственности общинника на надел пахотной земли) число свободных крестьян стало неизбежно уменьшаться.

Разорённые, лишившиеся земли крестьяне вынуждены были идти в кабалу к крупным землевладельцам и брать у них земельные наделы на условии уплаты оброка или выполнения барщины. Так, англо-саксонские крестьяне из свободных людей превращались в зависимых. Крупные землевладельцы, под частной властью которых находились зависимые от них крестьяне, назывались глафордами ( Отсюда более поздняя форма слова - лорд. ) (что соответствует понятию «сеньор», или господин).

В оформлении и укреплении возникавших и развивавшихся у англо-саксов феодальных отношений активную роль играла королевская власть, помогавшая землевладельческой знати закрепощать свободных англо-саксонских крестьян. Одна из статей «Правды короля Ине» (конец VII в.) гласила: «Если кто уйдёт от своего глафорда без позволения или тайно убежит в другое графство и будет найден, пусть он возвращается туда, где был прежде, и уплатит своему глафорду 60 шиллингов».

С ростом англо-саксонских государств и укреплением в них королевской власти возрастало значение королевских дружинников - гезитов, первоначально средних и мелкопоместных землевладельцев. Старая родовая знать (эрлы) отчасти сливалась с ними, а отчасти вытеснялась новой военно-служилой знатью, получавшей земельные пожалования от короля.

Чрезвычайно активную роль в процессе закрепощения крестьян играла церковь. Христианизация англо-саксов, начавшаяся в конце VI в. (в 597 г.) и закончившаяся в основном лишь во второй половине VII в., отвечала интересам господствующего слоя англо-саксонского общества, поскольку она усиливала королевскую власть и группировавшуюся вокруг неё землевладельческую знать. Земельные пожалования, предоставлявшиеся королями и знатью епископам и многочисленным возникавшим монастырям, содействовали росту крупного церковного землевладения. Церковь всемерно оправдывала закабаление крестьян. Поэтому распространение христианства встречало со стороны свободного англо-саксонского крестьянства, видевшего в своих прежних, дохристианских культах опору общинных порядков, длительное и упорное сопротивление.

Организация управления в англо-саксонских королевствах

В основе организации местного управления англо-саксов в период, непосредственно следовавший за завоеванием ими Британии, лежал строй свободной крестьянской общины. Свободные жители села (т. е. сельской общины) собирались на сход, где под руководством выборного старосты решали хозяйственные дела, связанные с совместным пользованием, общинными угодьями, и другие вопросы, разбирали споры между соседями, cудебные тяжбы и т. п. Представители сельских общин, входивших в определённый округ (такой округ назывался у англо-саксов сотней), собирались каждый месяц на сотенные собрания, где избирали старшину, ведавшего делами сотни. Первоначально это было собрание всех свободных жителей сотни или их представителей. Здесь преимущественно разбирались судебные дела, возникавшие между жителями разных сёл, входивших в сотню.

С развитием феодальных отношений характер сотенного собрания существенно изменился. Старшина превратился в королевского чиновника, представителя центральной власти, свободных же керлов или их выборных представителей заменили наиболее крупные и влиятельные землевладельцы сотни, а также, официальные представители каждого села в лице старосты, священника и четырёх самых зажиточных крестьян.

Народные собрания англо-саксов, являвшиеся первоначально собраниями воинов всего племени, а затем отдельных королевств, с IX в. стали собраниями графств (или скиров, (Скир (более поздняя форма этого слова - шайр) значит графство. ) как стали теперь называться у англо-саксов крупные административные округа) и созывались два раза в год для рассмотрения судебных дел. Сначала решающую роль в этих графствах играли представители родовой знати, во главе которой стоял эльдормен. Впоследствии, с ростом королевской власти, эльдормен был заменён королевским чиновником - скир-герефой (Слово «герефа» (более поздняя форма - рив) означает управитель, староста. От скир-герефа (в его более поздней форме - шайр-рив) происходит слово «шериф». ), ставшим во главе графства. В решении дел с этих пор принимали участие лишь самые знатные и могущественные люди графства - крупные светские землевладельцы, а также епископы и аббаты.

Особенности развития феодализма в Англии

Процесс исчезновения свободного крестьянства шёл в Англии сравнительно медленно, что было обусловлено крайне слабым влиянием римских порядков. Известную роль сыграло и то обстоятельство, что переселившиеся в Британию племена англов, саксов и ютов находились на более низком уровне социально-экономического развития, чем заселившие римскую Галлию франки, и у них дольше сохранились общинные порядки. Именно в Англии наряду с королевской дружиной в течение долгого времени продолжало существовать и военное ополчение свободных крестьян, так называемый фирд, составлявшее первоначальную основу всей военной организации англо-саксов.

Относительно прочная, сохранявшаяся длительное время в Британии сельская община укрепляла силы крестьян в их борьбе против феодального закрепощения. Это также являлось одной из причин, определявших более медленный процесс феодализации Англии, по сравнению с другими странами Западной Европы.

Объединение англо-саксонских королевств в IX в. и образование королевства Англии

Между отдельными англо-саксонскими королевствами шла постоянная борьба, в процессе которой одни королевства захватывали земли других и даже временно устанавливали над ними своё господство. Так, в конце VI и в начале VII в. наиболее важное значение имел Кент. Приблизительно с середины VII в. господствующее положение заняло самое северное из англо-саксонских королевств - Нортумбрия, в VIII в. - Мерсия в Средней Англии, и, наконец, с начала IX в. господство перешло к Уэссексу в юго-западной части страны, подчинившему себе все другие королевства. При короле Уэссекса Экберте в 829 г. вся страна англо-саксов объединилась в одно государство, называющееся с этого времени Англией.

Объединение англо-саксонских королевств в одно государство в начале IX в. было обусловлено как внутренними, так и внешнеполитическими причинами. С одной стороны, феодализирующейся верхушке общества было необходимо преодолеть сопротивление крестьян закрепощению, что требовало сплочения всех сил господствующего класса и объединения отдельных королевств в одно государство. С другой стороны, с конца VIII в. начались опустошительные набеги норманнов (скандинавов) на Англию. Потребности обороны в тяжёлой борьбе с норманнами обусловили неотложность политического объединения страны.

В объединённом англо-саксонском королевстве общее народное собрание уже не созывалось. Вместо него при короле собирался Уитенагемот (что значит «Совет мудрых»), состоявший из наиболее знатных и влиятельных магнатов королевства. Все дела решались теперь королём лишь с согласия Уитенагемота.

Датские нашествия. Борьба англо-саксов с датчанами

Норманны, наводившие своими пиратскими набегами ужас на многие государства тогдашней Европы, нападали на Англию главным образом из Дании и поэтому более известны в английской истории под именем датчан. Первоначально датские пираты просто опустошали и грабили побережье Англии. Затем они начали захватывать здесь территории и основывать постоянные поселения. Так они захватили весь северо-восток страны и ввели там датские обычаи и порядки (область «датского права»).

Уэссекс на юго-западе Англии, сплотивший вокруг себя разрозненные англо-саксонские королевства и менее, чем другие области, доступный набегам датчан, стал центром сопротивления завоевателям.

Важным этапом в борьбе с датчанами, а вместе с тем и в развитии англо-саксонского феодального государства было время правления короля Альфреда, получившего у английских историков наименование Великого (871-899 или 900). Откупившись от датчан данью (после ряда поражений и неудач), Альфред начал собирать военные силы, среди которых важную роль играло и старинное народное ополчение из свободных крестьян, и конное, тяжеловооружённое феодальное войско. Был построен значительный флот, после чего англо-саксы вновь вступили с датчанами в борьбу. Остановив их натиск, Альфред заключил с датчанами договор, по которому вся страна была поделена на две части. В юго-западной части Англии сохранялась власть англо-саксов, а северо-восточная часть осталась в руках датчан.

Большое значение для закрепления единства страны и усиления феодального государства имел составленный при Альфреде сборник законов - «Правда короля Альфреда», в который были включены также и многие законодательные положения из старых англо-саксонских «Правд», составленных в разное время в отдельных королевствах.

Укреплению феодального государства способствовала также новая система организации англо-саксонского войска, основанная на военной службе мелкопоместных землевладельцев в качестве тяжеловооружённых конных воинов.

Во второй половине X в., при короле Эдгаре (959 - 975), англо-саксы смогли подчинить себе датчан, поселившихся в Северо-Восточной Англии. Таким образом, вся Англия на некоторое время снова объединилась в одно королевство. В результате датчане, которые жили на территории Англии и были родственны англо-саксам и по языку и по своему общественному строю, слились с англо-саксами.

В конце X в. датские нашествия возобновились с новой силой. Датские короли, объединившие к этому времени под своей властью не только Данию, но и большую часть Скандинавии, возобновили набеги на Англию и в 1016г., подчинив себе всю страну, установили там власть датских королей. Один из них - Канут (в начале XI в.) был одновременно королём Англии, Дании и Норвегии.

В Англии он стремился найти опору в лице крупных англо-саксонских землевладельцев. Изданный им сборник законов подтверждал целый ряд привилегий и прав, присвоенных себе крупными федальными землевладельцами. В частности, он признавал за феодалами широкие судебные права над подвластным им населением.

Однако датское владычество в Англии оказалось непрочным. Государство Канута, раздираемое внутренними противоречиями и феодальными усобицами, быстро распалось, и на английском престоле была восстановлена старая англо-саксонская династия в лице Эдуарда Исповедника (1042-1066).

Развитие феодальных отношений в Англии в IX-XI вв.

Процесс феодализации англо-саксонского общества, продолжавшийся и в период борьбы с датчанами, к XI в. зашёл достаточно далеко. Дифференциация в среде свободных общинников, разорение значительных масс крестьянства, усиленное датскими набегами, насилия со стороны знати, поддерживаемой государством, - всё это вело к переходу значительной части крестьянской земли в руки крупных землевладельцев. Сокращение крестьянского землевладения сопровождалось дроблением наделов. Величина крестьянского надела уменьшалась и в связи с выделением из большой семьи индивидуальных семей. Если первоначально обычным крестьянским наделом была гайда (120 акров), то в IX-XI вв., когда большая семья окончательно уступила место индивидуальной семье, обычным являлся уже значительно меньший надел - гирда (1/4 гайды - 30 акров) ( Впоследствии надел в 30 акров стал называться виргатой. ).

Крупное землевладение непрерывно росло. Войны с датчанами содействовали формированию нового господствующего слоя землевладельцев - военно-служилой знати, или так называемых тэнов, пришедших на смену прежним королевским дружинникам - гезитам. Это был значительный по численности слой мелких и средних землевладельцев, из которых впоследствии сформировалось англо-саксонское рыцарство. Крупные же землевладельцы, отличавшиеся от мелкопоместных тэнов прежде всего большими размерами своих владений и большим политическим влиянием, сохранили название прежних знатных людей - эрлов.

Важную роль в закрепощении свободных англо-саксонских крестьян и в подчинении их крупным землевладельцам играл, как и во Франкском государстве, иммунитет, называвшийся в Англии сокой. Крестьянин, попадавший под власть крупного землевладельца, получившего права иммунитета, назывался coкменом. Он считался ещё лично свободным и продолжал владеть своей землёй, он мог даже уйти из поместья. Но в судебном отношении такой крестьянин находился в зависимости от крупного землевладельца. Это позволяло последнему постепенно превращать свободного крестьянина в человека, обязанного землевладельцу-иммунисту теми или иными платежами или повинностями.

Королевская власть в свою очередь продолжала активно содействовать закрепощению крестьян. Так, «Правда короля Ательстана» (первая половина X в.) предписывала родственникам человека, не имеющего господина, «найти ему глафорда». Если и после подобного предписания человек оказывался «вне покровительства», его можно было безнаказанно убить. О росте частной власти землевладельца свидетельствовала и «Правда короля Эдмунда» (середина X в.), гласившая, что всякий владелец земли «отвечает за своих людей и за всех, которые находятся в его мире и на его земле».

Феодально зависимые держатели земли в это время ещё не слились в едином слое крепостного крестьянства. Так, в англо-саксонском феодальном поместье, по сведениям одного памятника, относящегося к началу XI в., работали гениты, прежние свободные керлы, по-видимому, ещё сохранившие собственность на землю и обязанные платить своему лорду лёгкий денежный и натуральный оброк, а иногда нести и небольшую барщину. По отношению к королю гениты были обязаны военной службой свободного человека. Наряду с ними в поместье проживали гебуры - бесправные крестьяне, сидевшие на господской земле и обязанные барщиной в размере 2-3 дней в неделю в течение всего года. Гебуры несли также и ряд других тяжёлых повинностей (уплачивали оброки, разные поборы и т. п.). Постоянную барщину и другие тяжёлые повинности выполняли и коссетли (каттеры) - крестьяне, являвшиеся держателями лишь небольших клочков земли.

Таким образом, начавшийся в Англии после англо-саксонского завоевания процесс феодализации к началу XI в. не был ещё завершён. Значительные массы крестьян оставались свободными, особенно в области «датского права», ибо классовая дифференциация у датчан, поселившихся в этой части страны, была выражена ещё не столь резко, как у англо-саксов, а феодальное поместье не получило повсеместного распространения и не приобрело той законченной формы, которая отличала феодальное поместье (манор) в Англии в более поздний период.

2. Образование раннефеодальных Скандинавских государств - Дании, Норвегии и Швеции

Начало перехода Скандинавских стран к феодализму

Скандией (Scandza, Scadinavia) древние писатели называли Скандинавский полуостров, а также прилегающие к нему острова.

К началу средневековья большую часть Скандинавии и Ютландии населяли племена, составлявшие северную ветвь германских племён.

В южной части Скандинавского полуострова, в области озёр Венерн и Веттерн, жили гёты, или ёты (в некоторых памятниках они называются гауты и геаты). Южная часть современной Швеции сохранила старинное название - Гёталанд (Ёталанд), т. е. земля гётов (ётов). Несколько севернее гётов, в области вокруг озера Меларен (в современной Средней Швеции) жили свеи(свионы, или свеоны у древних авторов). Отсюда Свеаланд - земля свеев, или шведов.

В западной части Скандинавского полуострова (современная Норвегия) жило большое количество мелких племён: раумы, рюги, хорды, тренды, халейги и др. Это были предки современных норвежцев. На островах Датского архипелага, в соседних с ними областях Южной Скандинавии (Сконе и др.) и на Ютландском полуострове жили даны (отсюда датчане).

Кроме германских племён на Скандинавском полуострове (в северных областях Швеции и Норвегии) жили племена финнов (Отсюда название самой северной области Норвегии - Финмарк. ). Этим именем в древнескандинавских источниках называются саамы (лопари). К началу средневековья и даже значительно позже эти племена находились на стадии устойчивого родового, первобытнообщинного строя. У скандинавских германских племён в это время уже шёл процесс разложения первобытно-общинных отношений, хотя и более медленно, чем у германских племён, живших ближе к границам Римской империи. Скандинавия, расположенная на северной окраине европейского континента, мало подвергалась римскому влиянию.

Основными занятиями населения Скандинавских стран в раннее средневековье были скотоводство, земледелие, охота, рыболовство и мореплавание. Для плужного земледелия наиболее благоприятные условия были в Ютландии (в средней части полуострова и особенно на прилегающих к нему датских островах), в южной части Скандинавии и в Центральной Швеции, в Упланде - области, прилегающей к озеру Меларен. Здесь возделывали рожь и ячмень. С дальнейшим развитием земледелия в Скандинавии появились такие культуры, как овёс, лён, конопля и хмель.

Но земледелие было развито далеко не во всех областях Скандинавии. В обширных районах северной и западной части Скандинавского полуострова, т. е. в Норвегии и в большей части Швеции, а также в северной части Ютландского полуострова имелось очень мало удобных для возделывания земель. Большая часть территории здесь была занята лесами, горами и болотами; географические условия, особенно климатические, рельеф местности и пр.; были мало благоприятны для земледелия. Им здесь занимались в сравнительно небольшой степени. Возделывали преимущественно ячмень, меньше - рожь.

Главными занятиями населения в этих областях Скандинавии оставались скотоводство, охота, особенно на пушного зверя, рыболовство. На крайнем севере Норвегии и Швеции важную роль играло оленеводство.

Особенно большое значение в Скандинавии приобрело рыболовство. Это объясняется исключительно благоприятными условиями: большой протяжённостью береговой линии, сильно изрезанной и изобилующей множеством удобных для стоянки судов бухт, заливов и других естественных гаваней, наличием корабельного леса и железа (добываемого из болотной руды, а позже и горнорудного), необходимых для постройки прочных морских судов и др.

Со значительным развитием рыболовства было тесно связано также развитие мореплавания и мореходных знаний. Жители Скандинавии и Ютландии, которых в средние века часто называли общим именем норманны (буквально «северные люди»), были смелыми мореплавателями, совершавшими на своих довольно больших по тем временам судах (многовёсельных парусных ладьях), вмещавших до сотни воинов, далёкие плавания. При этом норманны занимались не только рыболовством, но и торговлей, часто носившей тогда полуразбойничий характер, и прямым грабежом - пиратством.

По мере разложения родовых отношений у скандинавских племён совершался переход от родовой общины к сельской, соседской общине. Вместе с тем росло социальное расслоение. Родо-племенная знать всё более резко выделялась из массы свободных общинников, усиливалась и власть военных вождей, а также жречества. Всё большую роль при этом начинала играть дружина, с которой военный вождь делился захваченной во время войн добычей. Всё это содействовало дальнейшему разложению общинных порядков, усилению социальной дифференциации и постепенному образованию классов. Возникали союзы племён во главе с королями (конунгами) и зарождались первые, ещё весьма непрочные, политические объединения - предшественники раннефеодальных Скандинавских государств.

Скандинавские страны, как и многие другие, не переживали рабовладельческой стадии развития. Здесь, однако, существовало патриархальное рабство. Особенное развитие рабовладельческий уклад получил в Скандинавии в IX-XI вв., когда отдельные военные вожди начали предпринимать далёкие морские походы с целью грабежа, торговли и захвата военнопленных, которых норманны продавали в другие государства в рабство, а отчасти использовали и в своём хозяйстве.

В экономически более развитых районах Скандинавии, особенно в Дании, в Южной Швеции, а отчасти и в Средней Швеции, рабский труд имел большее распространение. Возвышавшаяся над массой свободных общинников родотплеменная и военно-землевладельческая знать эксплуатировала в своём хозяйстве значительное количество рабов, по большей части уже имевших наделы, т. е. посаженных на землю. Эта знать начинала подчинять себе и свободных крестьян. Пережитки рабского труда сохранили в Скандинавии немалое значение и позже, вплоть до XIII и даже до начала XIV в., однако основой производства рабство не стало.

На путь феодального развития Скандинавские страны вступили только в IX- XI вв., причём самый процесс феодализации проходил в Скандинавии медленнее, чем в большинстве стран Западной Европы. Свободное крестьянство, хотя и в уменьшавшемся количестве, существовало в Скандинавии на протяжении всего средневековья. Существовала и была широко распространена в течение всего средневековья общинная собственность на необработанную землю, на пастбища, луга, леса, болота и другие угодья. При сохранении значительного слоя самостоятельного свободного крестьянства в Норвегии и Швеции не утратили личной свободы и феодальние держатели, что составляло важную особенность развития феодализма в Скандинавии.

В большей части Швеции и Норвегии, где земледелие не стало основным занятием населения, обычно отсутствовали условия для возникновения крупных феодальных хозяйств с большими господскими полями, для обработки которых потребовалось бы применение барщинного труда крепостных крестьян. Здесь феодальная эксплуатация выражалась главным образом в продуктовой ренте и в некоторых других натуральных повинностях зависимого населения.

В Дании же, т. е. в Ютландии, на датских островах и в Сконе (в южной части Скандинавии, входившей в средние века в состав датских владений) земледелие составляло основную отрасль хозяйства. Поэтому здесь впоследствии значительную роль играло крупное феодальное поместье с барщиной и крепостничеством.

Развитие феодализма в Дании

Феодальные отношения в Дании начали развиваться раньше, чем в других Скандинавских странах. Это было обусловлено более значительным, чем в других областях Скандинавии, развитием земледелия и связанных с ним отраслей хозяйства, более ранним распадом родовых отношений и переходом к сельской общине, разложение которой и привело к образованию предпосылок для перехода к феодализму. Некоторое значение имело и то обстоятельство, что Дания вследствие своего географического положения больше, чем Норвегия, не говоря уже о Швеции, была связана с феодальными странами Западной Европы и, следовательно, её общественный строй в большей степени мог испытывать воздействие сложившихся в этих странах порядков.

Раньше, чем в других Скандинавских странах, начало складываться в Дании и раннефеодальное государство. Ещё в VIII в. король (конунг) Гаральд Боевой Зуб, по преданию, объединил под своей властью всю Данию и южную часть Скандинавского полуострова (Сконе, Халланд, Блекинге).

В X в., при короле Гаральде Синезубом (около 950-986) Датское королевство было уже достаточно сильным, чтобы вести успешные войны с племенами пруссов и поморских славян. При том же Гаральде Синезубом в Дании стало распространяться христианство. Короли предоставляли церкви большие земельные пожалования. Окончательно христианство укрепилось в Дании в XI в.

Значительного могущества Датское королевство достигло при короле Кануте (1017-1035). В состав его державы, кроме Южной Скандинавии, входили также Англия и Норвегия. Но это было столь же непрочное государственное образование, как и другие крупные раннефеодальные государства. Оно распалось сразу же после смерти Канута. Из всех завоёванных датчанами территорий в составе Датского королевства осталась только Южная Скандинавия.

Норвегия в раннее средневековье

Многочисленные мелкие племена, населявшие издавна Норвегию, жили в пределах небольших областей (фюльков), разделённых высокими горами. Связь между ними велась главным образом по морю, благодаря глубоко вдающимся в сушу заливам (фиордам). Во главе каждого племени стоял его вождь - ярл, представитель родо-племенной знати, правивший с помощью народного собрания.

Несколько племён объединялись в племенные союзы. Дела такого союза решались народным собранием, куда первоначально входили все свободные люди. Такие собрания; назывались тингами. В действительности далеко не все свободные люди могли являться на тинг. Часто препятствием служило слишком большое расстояние: члены племени были вынуждены надолго отрываться от своего хозяйства. С ростом социального расслоения менялся и характер тингов. Военные вожди и другие представители знати являлись на тинги со своими дружинами и зависимыми людьми, оказывая всё большее давление на их решения. Более крупными племенными союзами были рики. Во главе таких объединений стояли выборные короли (конунги), которые избирались на народных собраниях - тингах, обычно из представителей определённого знатного рода.

Разложение родовых отношений и возникновение классов привело к складыванию раннефеодального Норвежского государства. Важную роль при этом, так же как и в других Скандинавских странах, сыграло образование военно-служилой знати, группировавшейся вокруг ярлов и королей, принимавшей участие в их военных походах и дележе добычи.

Длительная ожесточённая борьба между военными вождями (пытавшимися объединить под своею властью все фюльки) и местной родо-племенной знатью не раз приводила на протяжении IX-X вв. к временному объединению страны под властью того или иного короля. Первое ещё очень непрочное объединение Норвегии произошло при Гаральде Прекрасноволосом около 872 г.

В Норвегии, как и в других Скандинавских странах, важным орудием королей в деле политического объединения страны явилась христианская церковь. Христианство начало проникать в Норвегию в середине X в. В конце же этого столетия оно было уже официально введено королём Олафом Трюгвасоном (995-1000). Это была насильственная христианизация. Народные массы оказывали ей упорное сопротивление. Противилась введению христианства и родовая знать, опиравшаяся на местные языческие культы. При короле Олафе Гаральдсоне (1015-1028), которого церковь за усердное насаждение христианства назвала «святым», единство Норвегии было более или менее упрочено. Таким образом, относительно прочное объединение отдельных племён и племенных союзов Норвегии под властью одного короля произошло в конце X - начале XI в.

В 1025 г. в битве при реке Хельге (в Сконе) норвежцы были разбиты датчанами; несколько позже, в 1028 г., Норвегия на короткое время вошла в состав владений датского короля Канута. От датского господства Норвегия освободилась в 1035 г.- сразу же после распада державы Канута.

Образование Шведского государства

В XI в. начало складываться и Шведское раннефеодальное государство, при этом в объединении шведских племён наиболее важную роль играли два центра. Один из них находился в Средней Швеции, в районе озера Меларен, в области, заселённой с древних времён племенем свеев (Упсала). Другим центром являлась область племён гётов, или ётов, т. е. Южная Швеция. В упорной борьбе упсальских королей (конунгов) с южношведскими победу одержали короли Средней Швеции (Упсалы).

Первым королём, распространившим свою власть на всю страну, был Олаф Шетконунг (начало XI в.). При Олафе началась и христианизация Швеции (около 1000г.). Но христианство окончательно восторжествовало в Швеции только к XII в. К этому же времени, и даже к ещё более позднему (XIII-XIV вв.) относится и окончательное утверждение в Швеции феодальных отношений. Но даже тогда феодально зависимые держатели составляли лишь меньшую часть крестьянства. Основная масса шведских крестьян в течение большей части средних веков сохранила положение свободных общинников, собственников земли.

Морские походы норманнов и их набеги на европейские страны

Предводительствуемые вождями - викингами, норманны совершали на своих кораблях далёкие морские походы, целью которых являлся захват богатой добычи и пленных. Захваченных пленных норманны продавали в рабство на рынках различных европейских и азиатских стран, сочетая, таким образом, морской разбой - пиратство с торговлей.

С развитием феодальных отношений в скандинавском обществе пиратство, инициатором которого была знать, усилилось. Известную роль в этом играло соперничество между отдельными представителями знати из-за власти в складывавшихся раннефеодальных государствах и вытеснение победившими королями (конунгами) членов соперничавших с ними знатных родов, которые уходили вместе со своими дружинами за пределы Скандинавии.

Корабли норманнов бороздили моря, омывающие берега Европы (Балтийское, Северное, Средиземное), и воды Атлантического океана. В VIII и особенно в IX-X вв. они совершали набеги на восточные берега Англии, на Шотландию и Ирландию, а также достигли Фарерских островов и Исландии, где основали свои колонии.

Исландию ещё в VIII в. посещали ирландцы. Начало колонизации Исландии скандинавами, преимущественно выходцами из Западной Норвегии, относилось к 70-м годам IX в. Поселение, из которого впоследствии вырос главный город Исландии - Рейкьявик, было основано в 874 г. В IX-XI вв. в Исландии происходили те же социально-экономические процессы, что и в Норвегии, но изоляция острова, отдалённость его не только от Скандинавии, но и от других стран, способствовала особой замедленности общественного развития. Родовая знать - так называемые годы были одновременно военными вождями и жрецами. Управление страной всё больше сосредоточивалось в руках этой знати. В общеисландском народном собрании - альтинге (возник в 930 г.) решающая роль принадлежала уже представителям феодализирующейся верхушки общества. В 1000 г. под давлением Норвегии на альтинге официально было принято христианство, но распространялось оно в Исландии очень слабо. Наряду с христианством здесь очень долго продолжали существовать дохристианские верования и культы.

Во второй половине XIII в. Исландия была покорена Норвегией, а в конце XIV в. (по Кальмарской унии) вместе с Норвегией попала под власть Дании, что привело к угнетению и эксплуатации исландцев сначала Норвежским, а затем и Датским феодальным государством. Однако в Исландии, как и в Норвегии, не сложилось крепостного права.

В конце X в. (около 982 г.) исландцем Эриком Рыжим была открыта Гренландия, на юго-западном побережье которой возникло первое поселение выходцев из Исландии. Это было начало колонизации Гренландии европейцами. Поселения скандинавов в Гренландии просуществовали несколько столетий.

Около 1000 г. скандинавы доплыли и до Америки, первым здесь высадился Лайф, сын Эрика Рыжего, его корабль был случайно отнесён к этим берегам сильными ветрами. Скайдинавы основали в Северной Америке три поселения: Хеллюланд (в районе Лабрадора), Маркланд (на Ньюфаундленде) и Винланд (как полагают, недалеко от нынешнего Нью-Йорка). Но поселения эти в качестве постоянных колоний существовали, по-видимому, недолго. Самый факт открытия скандинавами Америки остался малоизвестным и впоследствии был забыт.

Норманны проникали в глубь Германии по рекам Эльбе, Везеру и Рейну. Нападали норманны и на Францию - со стороны Ла-Манша, Бискайского залива и Средиземного моря. Так же как и в Германии, они проникали по большим рекам в глубь Франции, беспощадно грабили и опустошали страну, наводя повсюду ужас. В 885 - 886 гг. норманны в течение 10 месяцев осаждали Париж, но так и не смогли сломить упорного сопротивления его защитников.

В начале X в. (в 911 г.) норманны под предводительством Роллона захватили территорию у устья Сены и основали здесь своё княжество. Так возникло герцогство Нормандия. Поселившиеся здесь норманны быстро утратили свой язык, восприняли местные диалекты и обычаи и слились с французским населением.

Выходцы из Нормандии в XI в. проникли через Гибралтар в Средиземное море, завоевали Южную Италию и Сицилию и основали там ряд графств и герцогств (Апулия, Калабрия, Сицилия и др.). Политически раздробленные феодальные государства Западной Европы не могли оказать норманнам достаточного сопротивления но сами норманны более или менее быстро ассимилировались и сливались с местными жителями.

Норманны, которых в Восточной Европе называли варягами, совершали пиратские набеги и в её пределы. Эти набеги они сочетали с торговлей, в первую очередь рабами, которых они доставляли в Византию, а через Волгу и Каспийское море в Иран и соседние с ним страны. Путь варягов из Скандинавии в Константинополь (так называемый «Великий путь из варяг в греки») пролегал через Финский залив, Неву, Ладожское озеро, Волхов, озеро Ильмень, реку Ловать, отчасти Западную Двину и дальше по Днепру до Чёрного моря. Варяжские поселения на землях восточных славян оставались разрозненными и единичными, а ассимиляция варягов на Руси была чрезвычайно скорой.

3. Культура раннефеодального общества в Англии и Скандинавии

Культура Англии

В начальный период раннего средневековья, по крайней мере в первые полтора столетия после начала переселения в Британию, англо-саксы ещё не имели письменности. У них развивалась устная поэзия, особенно героический эпос, сохранявший исторические предания, бытовые и обрядовые песни - застольные, свадебные, погребальные, а также песни, связанные с охотой, с сельскохозяйственными работами и с дохристианскими религиозными верованиями и культами. Искусные певцы-музыканты, так называемые глеоманы, слагавшие и исполнявшие песни в сопровождении музыкальных инструментов, пользовались у англо-саксов большим уважением. С усилением роли княжеской и королевской дружины у англо-саксов появились певцы-дружинники, так называемые скопы. Используя родовые и племенные предания, они слагали песни о подвигах древних героев и современных военных вождей (VII-VIII вв.).

Крупнейшим произведением англо-саксонского героического эпоса, возникшего на основе народных преданий англо-саксонских племён, героических песен и саг скандинавского происхождения, является «Поэма о Беовульфе» (около 700 г.), написанная первоначально, как полагают, на мерсийском диалекте древнеанглийского языка. Наиболее древний список поэмы сохранился в рукописи X в., содержащей свыше 3 тыс. стихов.

В поэме воспевается героическая борьба Беовульфа с кровожадным чудовищем Гренделем. Беовульф, храбрейший из витязей южноскандинавского племени геатов (гаутов), в единоборстве побеждает это чудовище и совершает ряд других подвигов. Поэма в яркой художественной форме отражает характерные черты родового строя. Беовульф воплощает в себе лучшие качества народного героя - неустрашимость, мужество, справедливость, стремление помочь товарищам, попавшим в беду, готовность умереть в борьбе за правое дело. Вместе с тем в поэме ярко показаны и черты дружинного быта, взаимоотношения королей и дружинников, на которых всё больше опиралась крепнувшая королевская власть. Дохристианские верования и мифология в этой поэме явно преобладают над элементами христианских верований, являющимися, как установлено, в большинстве своём более поздними добавлениями переписывавших поэму клириков.

Одним из древнейших памятников англо-саксонской письменности и вместе с тем произведением изобразительного искусства является шкатулка из китового уса, датируемая приблизительно серединой VII в., с вырезанными на ней руническими надписями (Руны - письменные знаки (буквы), имевшие некоторое сходство с латинским и греческим алфавитами. Применялись различными древнегерманскими племенами (готами, англо-саксами, скандинавами и др.) для надписей, вырезаемых на скалах, могильных плитах, щитах, бытовых предметах, изделиях из рога, кости, дерева, металла. ) на нортумбрийском диалекте и с рельефными изображениями эпизодов из древнегерманской, античной и библейской мифологии. Это свидетельствует о несомненном проникновении в народную культуру англо-саксов церковного влияния.

Развитие феодальных отношений и связанная с этим процессом христианизация англо-саксов привели к возникновению религиозной поэзии на различных диалектах древнеанглийского языка, имеющей в основе библейские сюжеты. Образцами этого рода поэзии являются так называемые «Гимны Кэдмона», написанные первоначально на нортумбрийском диалекте, а затем переведённые на мерсийский и уэссекский диалекты, и произведения религиозно-эпического и дидактического характера (библейские сказания, легенды и жития святых), приписываемые Кюневульфу, жившему, как полагают, в конце VIII - начале IX в.

Христианизация привела к появлению у англо-саксов наряду с древнеанглийской и латинской письменности. Возникшие в Англии в VII-VIII вв. монастыри стали центрами церковной образованности и литературы, развивавшейся преимущественно на латинском языке.

Страница из "Церковной истории народа англов". Беды Достопочтенного. VIII в.

Наиболее значительные центры феодально-церковной культуры находились на северо-востоке Англии. В монастыре Ярроу в Нортумбрии жил Беда Достопочтенный (673-735), один из образованнейших людей своего времени, автор первого крупного сочинения по английской истории - «Церковной истории народа англов». Историческое сочинение Беды, написанное на латинском языке, охватывало события английской истории до 731 г. и включало наряду с достоверными сведениями много легенд и старинных народных преданий. В епископской школе в Йорке воспитывался и начал преподавать известный деятель «каролингского возрождения» англо-сакс Алкуин.

Датские нашествия, начавшиеся с конца VIII в., привели к разорению целых областей страны, особенно на северо-востоке, и нанесли большой ущерб развитию культуры англо-саксов. Некоторый подъём её наметился лишь во второй половине IX в; в результате укрепления положения Уэссекса в качестве центра объединения Англии. При короле Альфреде в Уэссексе были открыты светские школы для детей знати, в которых преподавали прибывшие с континента учителя. Были сделаны переводы на английский язык сочинений латинских авторов (ряд переводов принадлежит самому Альфреду). Это содействовало развитию англо-саксонского, т. е. древнеанглийского языка и литературы. Тогда же было предпринято составление «Англо-саксонской хроники», что положило начало летописанию на английском языке.

Значительные успехи были достигнуты в IX-XI вв. в оформлении рукописных книг. С большим искусством англо-саксонские мастера, люди из народа, имена которых остались неизвестными, иллюстрировали светские и церковные книги. Сделанные ими заставки, концовки, заглавные буквы и миниатюры свидетельствуют о богатстве творческой фантазии, отличаются тонкостью рисунка и удивительно художественным сочетанием красок.

Культура Скандинавии

Культура Скандинавии интересна, прежде всего, своим драгоценным наследием дофеодального (первобытно-общинного) и раннефеодального происхождения: изумительными по своеобразию художественного содержания эпическими песнями так называемой «Старшей Эдды», могучими повествованиями исландских родовых и королевских саг и поэзией скальдов - древнескандинавских певцов и поэтов, переходивших из одного места в другое и слагавших героические песни о битвах и походах викингов. Эта эпическая народная поэзия по своему содержанию и силе поэтического изображения не имеет себе равной во всей западноевропейской литературе периода раннего средневековья.

Важнейший памятник скандинавского поэтического эпоса «Старшая Эдда» представляет собой сборник древненорвежских и древнеисландских песен мифологического и героического характера, сказаний о богах и героях, основанных на хорошо разработанной языческой мифологии. Эти произведения отображают в поэтической форме не только языческие представления и верования, но также быт и реальные отношения родового общества. Героические песни, входящие в «Эдду», повествуют об исторических событиях, происходивших во времена так называемого «великого переселения народов». Записана «Старшая Эдда» в Исландии, как полагают, в XII в. с появлением там латинской письменности (древнейшая из дошедших до нас рукописей относится ко второй половине XIII в.), но её песни сложены в IX-X вв., а по содержанию многие из них восходят к глубокой древности.

«Младшая Эдда» представляет собой прозаический трактат по скандинавской мифологии и поэтике, написанный в XII в. исландским скальдом и историографом Снорри Стурлусоном.

Особое место в скандинавской средневековой литературе занимают исландские саги - прозаические эпические повествования на исландском языке, складывавшиеся скальдами в устной форме и впервые записанные в XII в.

Саги разнообразны по содержанию. Многие из них представляют собой исторические предания, в которых нашли довольно верное отражение действительные исторические события: например, «Сага об Эгиле» - сказание о знаменитом викинге и скальде X в. Эгиле Скалагримссоне - одна из наиболее достоверных по своему историческому содержанию саг, «Сага о Ньяле», мудром исландском законнике конца X - начала XI в. и кровавой родовой распре, «Сага об Эрике Рыжем», повествующая об открытии исландцами Гренландии и Северной Америки, и др.

Некоторые саги имеют большую ценность как исторические источники, в частности саги, дающие свидетельства, относящиеся к истории Руси. Собственно феодальная, церковно-рыцарская культура возникла в Скандинавских странах значительно позже и развивалась под сильным германским влиянием (особенно в Дании).

В истории материальной культуры Скандинавских стран этого времени необходимо отметить замечательное народное прикладное искусство - резьбу по дереву, а также церковное зодчество (возведение деревянных церквей). И то и другое искусство особенного расцвета достигло в Норвегии.

Каменная архитектура этого времени представлена собором в Ставангере (Норвегия, конец XI-начало XII в.) и большим собором в Лунде (Швеция, XII в.), построенными в романском стиле.

Виртуальная касса, пополнение в икс казино W1 самый быстрый способ депозита на счет.

Англосаксонское общество глазами историка

«...Получив от короля приглашение, племя англов, или саксов, отправляется на трех кораблях в Британию и занимает для стоянки место в восточной части острова по приказу того же короля, как бы собираясь сражаться за родину, а на самом деле - для ее завоевания... Говорят, что их предводителями были два брата, Хенгест и Хорса; Хорса позднее был убит на войне с бриттами, и в восточной части Кента до сих пор есть памятник в его честь»-так рассказывает прославленный историк, ученый и писатель VIII в. Бэда Достопочтенный о начальной странице истории англосаксонской Англии (Бэда, р. 34-35). Ни он сам, ни другие хронисты, использовавшие ту же традицию, не сомневались в ее достоверности. Да и современные историки не склонны подвергать ее сомнению, тем более что и археологические, и другие материалы подтверждают появление германцев на Британских островах примерно в это время. И все же... Если вспомнить, что и Русская земля пошла, по свидетельству летописца, от призванных из-за моря трех братьев, Рюрика, Синеуса и Трувора, и Польское государство было создано призванным на правление Краком, а в англосаксонской эпической поэме «Беовульф», как и в скандинавской саге о датских конунгах («Сага о Скьёльдунгах»), повествуется о приплывшем из заморья основателе первой датской королевской династии Скильде Скевинге (скандинавское - Скьёльд), то это сообщение предстает в несколько ином свете. Легенда о призвании первых правителей открывает «историческое существо-ванне» многих европейских народов. В ней смыкается эпическое и историческое прошлое, но она же знаменует и начало собственно исторического времени.

Современные историки выделяют два периода в развитии англосаксонской Англии (середина V - середина XI в.), рубежом между которыми был IX век. Ранний период рассматривается как время разложения родоплеменного строя и зарождения элементов феодальных отношений в экономике и социальной структуре общества. Начавшееся на исходе VIII в. вторжение скандинавов, приведшее к захвату ими значительной части Англии, с одной стороны, на некоторое время замедлило темпы феодализации, с другой - способствовало консолидации ряда варварских королевств в единое раннефеодальное английское государство. На протяжении X - первой половины XI в. (в 1066 г. Англия была завоевана войском Вильгельма, потомка скандинавских викингов, герцога Нормандии, вассала французского короля) происходит постепенное вызревание феодальных отношений: становление классов феодалов и зависимых крестьян, феодальной собственности на землю, системы государственного управления, военной организации, церкви и т. д. И хотя процесс феодализации не был завершен к моменту нормандского завоевания, Англия X - первой половины XI в. представляла раннефеодальное государство. Но вернемся к истокам англосаксонской Англии.

Северогерманские племена англов, саксов и ютов начали переселяться на Британские острова в середине V в. До этого времени, с I в. н. э., Британия, населенная пиктами и кельтскими племенами (бриттами и скоттами), была римской провинцией. Легионеры основали здесь укрепленные поселения, остатки которых сохранились в некоторых местах и до сих пор, так же как и названия на -честер и -кастер (от латинского castrum - «укрепленный лагерь») выросших затем городов.

Они построили разветвленную сеть дорог, связывающих укрепленные пункты; наконец, создали несколько мощных оборонительных линий, протянувшихся на несколько десятков километров, которые должны были охранять «римскую Британию» от местных племен пиктов и скоттов.

В начале V в. гибнущий под ударами готов Рим вынужден был отозвать остатки своих войск из Британии. В 409 г. в ответ на призыв бриттских вождей оказать им помощь против наступления пиктов император Гонорий посоветовал им защищаться самим, насколько это удастся (Бэда, р. 28). Судя по развернувшимся далее событиям, реконструируемым из разрозненных крупиц информации в более поздних источниках, бритты не слишком преуспели в этой борьбе. Уже во второй четверти V в. они оказались перед необходимостью искать наемные силы для отражения нападений пиктов и скоттов.

О событиях этого времени рассказывают источники различного времени и жанров. Среди них важнейшими являются три: гневное обличение падения христианских нравов, написанное кельтским монахом Гильдасом, -О гибели и покорении Британии» (около 548 г.), ученая хроника Бэды Достопочтенного «Церковная история англов» (VIII в.) и светская «Англосаксонская хроника», которая начала составляться лишь в конце IX п., но в которой, видимо, были использованы более ранние записи, в частности в пасхальных таблицах. Гильдас, не называя имен и дат, патетически восклицает: «Яростные саксы, навеки ужасающей памяти, были допущены на остров, как множество волков в стадо онсц, чтобы защищать их от северных народов. Ничего сокрушительнее и пагубнее никогда не совершалось в этом королевстве. О, затмение и тупость разума и понимания! О, скудоумие и глупость этих душ!» (Гильдас, р. 30). Историческая информация у Гильдаса, разумеется, скудна. Но все же Гильдас - современник последнего этапа германского завоевания Англии,- хотя и крайне смутно, подтверждает более подробные, но более поздние источники.

В целом же вырисовывается достаточно ясная картина англосаксонского завоевания Британии. Не выдерживая натиска пиктов и ведя постоянные междоусобные войны, бритты, а если следовать Бэде и другим письменным источникам, вождь одного из бриттских племен (или союза племен) по имени Вортигерн, призвали на помощь германцев. В этом Вортигерн последовал установившейся еще в римское время традиции: археологические раскопки на юго-востоке Англии показали, что отдельные - немногочисленные - поселения и могильники германцев встречаются уже в конце IV в. вдоль дорог и у стен римских городов и укреплений (Йорка, Анкастера и др.). В виде платы за службу наемники получали земли, на которых могли поселиться. Пять последовательных записей в «Англосаксонской хронике» под 455-473 гг. говорят о начавшемся конфликте между Хенгестом и Вортигерном: видимо, германцы вышли из повиновения и начали действовать уже в собственных интересах, а не в интересах местной знати; об основании Хенгестом королевства в Кенте и о широких военных действиях Хенгеста и его сына Эска (Хорса погиб в сражении с Вортигерном в 455 г.) против бриттов, которые «бежали от англов, как от огня» (473 г.).

Следующая группа сообщений хроники относится к 477-491 гг., когда появляются новые отряды германцев, которых, как кажется, уже никто не приглашал. Они прибывают с семьями, захватывают земли на юго-востоке и востоке страны, основывают поселения и ведут непрекращающуюся борьбу с кельтским населением. Именно к этому времени относится деятельность легендарного короля Артура, одного из кельтских вождей, оказавшего ожесточенное сопротивление германским находникам. Вплоть до середины VI в. продолжается массовое переселение. Это уже не эпизодические набеги, не дружинная служба и не оседание небольших отрядов, а массовая колонизация южной и средней Англии. Ныне известно более 1500 могильников с 50 000 захоронений англосаксов, относящихся ко времени до 600 г.- таков был масштаб этой колонизации.

Особую остроту их борьбе с местным населением придавало то, что германцы стремились поселиться в местах с наиболее плодородными почвами, избегая гористых и болотистых территорий. Но именно здесь и жили кельты. Поэтому германцы изгоняют местных жителей с освоенных ими земель. Археологи находят немало заброшенных, разоренных, преданных огню кельтских поселений, свидетельствующих о разгоревшейся здесь борьбе. Тесня бриттов на запад и север (Уэльс, Корнуолл), германцы основывали свои селения, иногда использовали остатки римских укреплений (большая же их часть погибла, и жизнь в них не возобновлялась). Поселения германцев к середине VI в. заняли всю южную и среднюю Англию до Хамбера на севере. Все же и в области их основного расселения какая-то часть кельтского населения уцелела: данные аэрофотосъемок говорят о сосуществовании в Сассексе и Йоркшире полей кельтского и германского типов, а в судебниках и повествовательных памятниках упоминаются бритты, правда, как несвободные, находящиеся в зависимости от германцев.

Кто же были эти «яростные саксы» и откуда они пришли? Бэда и вслед за ним другие авторы называют три «народа», участвовавших в завоевании Англии: англы, саксы и юты. Локализация этих германских племен на континенте основывается на сообщениях римских историков, в первую очередь Тацита, и на данных археологии: юты, как считается, обитали на Ютландском полуострове (вопрос об их локализации до сих пор остается спорным), англы - на юге Ютландии, саксы - между низовьями Эльбы и Везера.

Видимо, в заселении Англии приняли участие также фризы, населявшие южное побережье Северного моря, и, возможно, небольшое количество франков. Далее Бэда указывает, что англы заселили восточную Англию, саксы - южную, а юты заняли Кент. Однако археологические материалы не подтверждают строгого разграничения областей расселения каждого из племен. По остроумному замечанию английского историка П. Блэра, это сообщение скорее свидетельствует об упорядоченности мышления Бэды, нежели об упорядоченности расселения. Все попытки археологов выделить специфические племенные черты в материальной культуре переселенцев оказались тщетными. Сходство обычаев, предметов быта, вооружения, типов жилищ; возникло, видимо, еще в период великого переселения народов (IV-V вв.), когда племенные различия между англами и саксами, а в значительной степени и между ютами начали стираться. В ходе же завоевания остатки этнических признаков быстро сгладились. Поэтому даже немногие виды вещей, этническая принадлежность которых кажется установленной, как выяснилось в последние годы, имеют значительно более широкое распространение, нежели территории, указанные Бэдой. Так, «англские» броши были найдены в Кенте, а «кентские» украшения встречаются и в Восточной Англии. Установить же различия в такой важной категории массовых находок, как керамика, на которой основываются хронологические и этнические построения археологов, не представляется возможным.

Таким образом, есть основания говорить не только о культурной близости племен, заселивших Англию, но и об их относительно смешанном расселении, хотя - и здесь Бэда прав - на отдельных территориях преобладали переселенцы различной племенной принадлежности. Наибольшее своеобразие как в культуре, так и в социальной структуре общества обнаруживает лишь Кент.

Стирание племенных различий, которые уже во времена Бэды, видимо, ощущались мало, подготовило почву для сравнительно быстрого формирования единой культуры на всем пространстве, занятом германцами. Сам Бэда, при всем его стремлении к точности, употребляет этнонимы «англы» и «саксы» как взаимозаменяемые. В конце же IX в. король Альфред Великий, представитель западносаксонской (уэссекской) династии, объединившей большую часть Англии под своей властью, называет свой язык «англским» (английским), а своих подданных - жителей и южной, и средней Англии - «англичанами».

Военно-колонизационный характер переселения англосаксов на Британские острова определил особенности экономического освоения новых земель, их политического устройства, социальной структуры общества. Под предводительством племенных вождей (в латиноязыч-ных источниках их обычно называют rex - «король»), обладавших организованной военной силой - дружинами, в борьбе с местным населением и другими группами переселенцев формировались небольшие территориальные объединения, подчиненные власти «короля».

Политическая карта Англии времени завоевания практически неизвестна. Лишь около 600 г. вырисовывается еще довольно смутно картина политического членения освоенных германцами земель. Появляются сведения о существовании примерно 14 «королевств» (как их называют Бэда и другие авторы), 10 из которых размещались в южной Англии. Среди них ведущее положение занимают саксонские по преимуществу Уэссекс и Эссекс, англские Мерсия и Восточная Англия, ютский Кент. На севере выделяется Нортумбрия. Ранние английские «королевства» - это уже не племенные, а территориально-политические образования. Однако их нестабильность, неупорядоченность власти и всей системы управления, которая лишь вырабатывается в этот период, не позволяют говорить о них как о сложившихся государствах. Это были так называемые варварские королевства, типичные для периода, переходного от племенной к государственной организации общества.

На протяжении VII-VIII вв. между королевствами идет непрерывная борьба за главенство. Они то расширяются, поглощая более слабых соседей, то уничтожаются более сильным противником, в свою очередь включавшим их в свою сферу влияния. К IX в. политическое положение несколько стабилизируется: окончательно исчезают такие объединения, как Линдсей, Дейре и др. Семь раннефеодальных государств делят южную и среднюю Англию. Их соперничество продолжается, но браки между членами королевских семей, политические союзы, взаимные обязательства все теснее связывают их в одно целое, тем более что ни в материальной, ни в духовной культуре отдельных областей принципиальных различий не имелось. Единые процессы феодализации протекают и в социально-экономической жизни англосаксонских королевств.

На пороге завоевания англы, саксы и юты переживали последнюю стадию родо-племенного строя. Имущественное расслоение общества сопровождалось выделением родовой знати, сосредоточением властз в руках племенных вождей, которые обладали ею не только в военное, но и в мирное время, хотя власть вождя еще в значительной степени ограничивалась советом знати (старейшин). Основная масса населения была представлена свободными общинниками, которые составляли также и войско племени. Рабы, захваченные в военных предприятиях пленники, не составляли значительной прослойки.

Завоевание Англии сильно ускорило общественное развитие переселенцев. В первую очередь оказались подорванными родо-племенные связи в среде свободных общинников. Древнейшие судебники в Кенте («Законы Этельберта», ок. 600 г., «Законы Уитреда», 695 или 696 г.), в Уэссексе («Законы Инэ», между 688 и 695 гг.) и в других королевствах дают достаточно свидетельств того, что к началу VII в. основной хозяйственной ячейкой постепенно становится малая семья. Устанавливается индивидуальная ответственность за любое правонарушение. «Законы Уитреда» (§ 12) отмечают, что муж, впавший в язычество (как раз в это время в стране вводится христианство), «должен быть лишен всего своего имущества», и только если к муж, и жена предались идолопоклонству, должно быть конфисковано все имущество семьи. Так же и в случае воровства: «Если кто-нибудь украдет, однако его жена и дети не будут знать об этом, пусть он уплатит штраф 60 шиллингов. Если же он украл с ведома всех своих домашних, они все должны перейти в рабство» («Законы Инэ», § 7; 7,1).

О происходившем переходе от большой семьи к малой говорят и археологические материалы. Поселения, как правило, состоят из одного-двух больших домов площадью 40-60 кв. м (в Чэлтоне, например, был обнаружен дом размером 24,4x5,1 м) с несколькими массивными столбами, поддерживавшими крышу, и иногда с одной внутренней перегородкой. Остальные - небольшие постройки без столбов и перегородок. Их размеры колеблются от 6 до 20 кв. м. Предполагают, что часть из них служила жилищами для малых семей, часть была хозяйственными постройками: мастерскими, кладовыми и т. д. Большие же дома были местом собраний, коллективных пиров, т. е. общественными зданиями. Все малые дома углублены в землю, в жилых постройках находят очаги. Двери обычно расположены в длинной стене, а в больших домах - по две двери друг против друга". Иногда комплекс построек, жилых и хозяйственных, был обнесен оградой, от которой остались следы столбов. Это позволяет предполагать, что существовали отдельные усадьбы в составе деревни; о них упоминают и судебники, которые устанавливают штрафы за насильственное вторжение «во двор» («Законы Этельберта», § 17), а в конце VII в. «Законы Инэ» (§ 40) даже обязывают человека держать свой двор огороженным зимой и летом.

Это несомненные признаки постепенной утраты родом значения основной хозяйственной единицы. Однако вековые установления изживались медленно, и элементы родовой организации продолжали существовать длительное время. В первую очередь кровные родичи сохраняли право на получение штрафа - вергельда за убийство сородича; в некоторых случаях, например при бегстве убийцы, родичи должны были заплатить за него вергельд семье убитого («Законы Этельберта», § 23). В юридической компиляции «О вергельдах» (§ 5), составленной в конце X или начале XI в., но включившей материалы VII в., выделены основные категории родственников, участвовавших в выплате и получении. вергельдов. Ближайшую группу сородичей составляли три поколения по нисходящей и боковой линиям: дети лица, о котором идет речь, его братья и дяди по отцу; более дальними, но также имеющими право на вергельд были племянники и дяди по материнской линии, двоюродные братья. Все вместе они образовывали «род». Ближайшие родичи играли определенную роль при наследовании имущества: по кентским законам, бездетная вдова лишалась «имущества», которое переходило к родне мужа, осуществлявшей также и опеку над имуществом при наличии малолетних детей («Законы Уитреда», § 36; «Законы Хлотаря и Эдрика», § 6, последняя четверть VII в.).

Одним из важнейших реликтов родового строя, нашедших наибольшее отражение в героическом эпосе, была кровная месть. Судебники законодательным путем стремятся заменить ее системой штрафов и тем самым изжить из повседневной практики. Однако даже законы VII - IX вв. вынуждены признать право кровной мести, например в тех случаях, когда убийца или его сородичи не могут выплатить вергельд («Законы Инэ», § 74,1).

Королевская власть в известной степени поддерживала сохранение юридической ответственности рода за некоторые правонарушения, повышая роль родовой организации в поддержании общего мира и социального порядка. Поэтому реликты родового строя дожили вплоть до нормандского завоевания в середине XI в., хотя в самой существенной сфере - землепользовании- они были вытеснены значительно раньше.

Установление форм земельной собственности также было в значительной мере определено ходом завоевания страны. Хотя отдельные группы переселенцев представляли кровнородственные коллективы, восстановить семейные общины, как они существовали на континенте, не представлялось возможным. Теперь формирование общин происходило в процессе длительного чересполосного расселения разных племен и родов. Это была уже сельская община, состоявшая к началу VII в. преимущественно из малых семей. Она сохраняла право собственности на сообща занятую часть земли, которая стала называться фольклендом (народной землей) и включала как пахотные земли, так и угодья, пастбища, леса, реки, находившиеся в общем пользовании. Но уже в VII в. судебники допускают существование личных участков на общинной земле («Законы Инэ», § 42), хотя они тем не менее оставались собственностью общины. Их нельзя было завещать, тем более не допускалась продажа и передача постороннему лицу земель, входящих в фолькленд. Поэтому важнейшая предпосылка формирования феодальной собственности на землю - свободно отчуждаемые земельные наделы - в сфере фолькленда возникала медленно.

Однако к X в. положение меняется. Преобразуются как сама община, так и формы землевладения общинников. Судя по памятникам IX - XI вв., возникает индивидуальная собственность общинника на земельный надел. Пахотные земли начинают передаваться по наследству, они могут быть и проданы. В договоре между англичанами и скандинавами 991 г. подтверждается право частной собственности на землю: «И покупка земли, и пожалование господином (земли), которую он имеет право дарить... (все) это пусть будет прочно, так чтобы никто не мог это нарушить» (§ III,3). В коллективной собственности общины, которая постепенно становится соседской, находятся лишь леса, луга и другие угодья.

Более интенсивно становление частной собственности на землю происходило в сфере королевского землевладения. После переселения племенной вождь - король становится верховным распорядителем земли, на которой расселяется пришедшее с ним население. В борьбе с другими группами переселенцев, имеющими собственного вождя, он подчиняет себе определенную территорию - «королевство», наделяет землей членов своего рода, представителей других знатных родов, дружинников. Часть земли образует королевское владение, домен, который уже в начале VII в. в королевских грамотах называется «моя земля». Власть короля распространяется и на общинные земли. На них он чинит суд, собирает подати, поэтому общинные земли в королевских грамотах VII в. обозначаются как «земли моего суда» или «земли моего управления». Установление верховной собственности короля на землю быстро привело к развитию элементов феодального землевладения. Уже в первые десятилетия VII в. распространяется практика пожалования королем земли в управление- кормление. Такая земля стала называться «бокленд» (от Ьбс - «грамота»). На деле это означало передачу королем другому лицу власти над свободными общинниками, живущими на этой земле. Человек, пожалованный боклендом,- глафорд получал право на сбор податей, на осуществление суда и взимание судебных штрафов, т. е. осуществление здесь королевских прерогатив. Часть поборов и штрафов он мог оставлять себе как плату за «труд».

Условия предоставления бокленда и объем прав его владельца были весьма разнообразны. В некоторых случаях бокленд давался навечно, и глафорд мог продать или передать по наследству всю землю или ее часть (грамоты № 77, 194). В других случаях бокленд жаловался пожизненно и лишь при условии несения за него военной службы; после смерти глафорда земля вновь возвращалась королю. Иногда бокленд освобождался от ряда или от всех повинностей, т. е. его владелец получал иммунитетные права (например, грамота № 51).

Как правило, такие пожалования получали представители светской знати, а также - по мере распространения христианства - церкви и монастыри. В первых же грамотах, датированных началом VII в., утверждаются земельные пожалования монастырям: принявший на рубеже VI и VII вв. христианство король Кента Этельберт дарит земли монастырю св. Андрея (грамота № 3),. вновь основанному монастырю св. Петра (грамота № 4) и др. Верховное право короля на распоряжение землей

закреплено судебниками и становится правовой нормой. В то же время вплоть до IX в. бокленд, как правило, не мог отчуждаться из рода человека, которому он был пожалован. При отсутствии у него наследников земля возвращалась королю и либо присоединялась к королевскому домену, либо передавалась иному лицу.

Уже с середины VIII в. бокленд связывается с обязанностью нести военную службу. В грамотах все чаще оговаривается «тройная повинность», которую обязан выполнять получатель бокленда, будь то представитель светской или церковной знати: он должен являться с соответствующим вооруженным отрядом в ополчение, участвовать в восстановлении крепостей и в строительстве мостов. Вот, например, король Инэ жалует землю Винчестерскому епископству (707 г.): «Я, Инэ... возвращаю Винчестерской церкви... некоторую часть селения в 40 дворов в месте, называемом Алрес-форд... Пусть пребывает вышеназванное селение свободным от бремени всех земных служб, исключая трех: участия в ополчении и в восстановлении мостов и крепостей» (грамота № 102). Король оставляет за собой право отобрать бокленд, если его получатель уклоняется от выполнения этих обязанностей.

В конце IX-X в. владельцы бокленда получают все больше прав на свободное распоряжение землей. Если земля была дана «навечно» и с правом распоряжаться ею «по своему усмотрению», однако с обязательным несением воинской службы (а таковы формулы большинства пожалований монастырям и многим светским лицам этого времени), то ее собственник получал возможность продавать или передавать ее любому лицу. В 875 г. некий Эардульф передал Вигхельму землю, «свободную во всех отношениях», с «правом завещать ее, кому пожелает», за плату в «120 манкузов чистейшего золота» (грамота № 192).

В связи с изменением характера земельной собственности и по мере имущественного расслоения существенно изменяется и усложняется социальная структура англосаксонского общества по сравнению со временем завоевания. В середине V в. оно по преимуществу состояло из массь! свободных общинников, над которыми возвышалась еще окончательно не оторвавшаяся от их среды родовая знать. Внизу социальной лестницы стояла небольшая по численности прослойка рабов.

К началу VII в. картина усложняется. Ее довольно подробно освещают судебники, которые определяют размеры штрафов за различные правонарушения в зависимости от социального положения потерпевшего. Древнеанглийские судебники отражают развитую стратификацию общества с тщательной градацией социальных статусов внутри трех основных категорий населения: несвободных, свободных общинников, знати. В выделении и юридическом статусе отдельных категорий населения наблюдаются некоторые различия в Кенте и Уэссексе, Мерсии и Восточной Англии. Разнятся размеры штрафов, иногда их соотношение; отличается и терминология судебников: например, обозначение одной из категорий несвободных - эснов - встречается только в Кенте. Поэтому многие конкретные вопросы и терминологии и интерпретации некоторых статей судебников дискуссионны.

Слой несвободных насчитывает несколько категорий: рабы, зависимые, полузависимые и т. д. Основным источником рабов в период завоевания Британии был захват пленных: местных жителей - кельтов, а временами и побежденных в междоусобных войнах жителей других королевств.

Но в X - XI вв. по мере становления феодальной собственности на землю и усиления эксплуатации свободных общинников, которые были обязаны платить подати и исполнять определенные виды работ на собственника земли, часть из них разорялась, утрачивала свои земельные наделы. Обезземеленные крестьяне, лишаясь прав свободного человека, попадали в зависимость. Превращался в раба к тот свободный общинник, который не мог уплатить подать или судебный штраф, если в течение года его родственники не вносили соответствующую, компенсацию. В голодные годы, особенно тяжелые для простых земледельцев, распространялась продажа в рабство детей или обедневших родственников. Поэтому число зависимых в Англии постепенно росло, и главным резервом для их пополнения были свободные рядовые общинники. Однако процесс этот происходил медленно, и даже еще в 1086 г., когда по распоряжению новых, нормандских правителей составлялась перепись населения - «Книга Страшного суда», до 15% крестьян в Англии сохраняли землю и личную свободу. Это означало, что и ко времени нормандского завоевания феодализация английского общества еще не была завершена. Тем не менее многие элементы феодального уклада отчетливо проявляются уже в X в.

По мере формирования феодальной земельной собственности рабство, существовавшее ранее в патриархальных формах, утрачивает свое значение. Хотя термин «раб» продолжает употребляться и в X, и в XI вв., содержание его меняется. Судебники X - первой половины XI в., а также другие документы показывают, что большинство зависимых людей, обозначаемых этим словом, не могут считаться собственно рабами. Уже в VII в. появляются первые сведения о «рабах», имеющих надел земли, который они обрабатывают, выплачивая оброк и неся другие повинности (в первую очередь барщину). С IX в. этот термин обозначает в основном лично зависимых земельных держателей, и сохранение его - скорее дань консерватизму терминологии, нежели отражение реального положения вещей. Учащаются сведения о рабах, отпущенных на свободу. Судебники оговаривают процедуру предоставления свободы, многие завещания содержат пункты об освобождении рабов, которые, становясь вольноотпущенниками, сохраняли зависимость от своего прежнего господина.

Положение зависимых крестьян было тяжелым. В своих «Беседах» писатель и церковный деятель конца X - первой половины XI в. Эльфрик устами пахаря, который называет себя «несвободным», рассказывает: «На заре я выхожу, впрягая волов в плут, и принуждаю их к пахоте. Не бывает столь плохой погоды, чтобы я осмелился прятаться в доме, ибо боюсь своего господина. Но когда волы запряжены и лемех и резец надеты на плуг, я должен каждый день вспахивать целый акр и более... Я должен наполнять ясли волов сеном и поить их и вычищать навоз...»Хотя признавалось право зависимого человека работать на себя, а также получать от господина надел земли, с которого он должен был платить оброк, барщинный труд был велик, и составители судебников стремились несколько ограничить эксплуатацию несвободных, пусть и в рамках соблюдения церковной дисциплины, требовавшей неукоснительного соблюдения воскресного отдыха: «Если эсн исполняет рабскую работу по приказу господина с захода солнца в субботу до заката [накануне] понедельника, его господин должен уплатить 80 шиллингов» («Законы Уитреда», § 9). «Законы Инэ» прибегают к еще более жестким мерам: «Если раб будет работать в воскресенье по приказу своего господина, то да будет он свободным, а господин пусть уплатит штраф в 30 шиллингов» (§ 3).

Но в целом несвободный нередко приравнивался к имуществу или скоту. Ие случайно в описях лично зависимые люди часто перечисляются вместе с инвентарем и скотом: «...13 мужчин, способных к труду, и 5 женщин, и 8 юношей, и 16 волов...»

Все судебники, начиная с древнейших, борются с бегством несвободных, видимо самой распространенной формой социального протеста. В «Законах Инэ» предусматривается случай, когда преступление совершил человек, бежавший от своего господина. Он подлежит повешению (§ 24). По «Законам Этельстана» (924- 939 гг.) беглый, будучи пойман, должен быть забит камнями/ Укрывательство и помощь скрывающемуся несвободному, даже незольная, карается большими штрафами; особенно высоко наказание за предоставление беглому оружия или коня («Законы Инэ», § 29).

Разложение общинной организации и развитие частной собственности на землю вели к росту социального расслоения и в среде свободных. В VI-VIII вв. стратификация общества углубляется, возникает все больший разрыв между знатью и свободными общинниками- кэрлами. По «Законам Этельберта» вергельд за убийство кэрла был равен половине вергельда эрла, представителя одной из категорий знати (§ 13-16). К концу VII в. это соотношение меняется, и вергельд кэрла становится равен 7 вергельда эрла («Законы Хлотаря и Эдрика», § 1, 3). В то же время в Уэссексе в соответствии с «Законами Инэ» вергельд рядового общинника соответствует l5 вергельда эрла (§ 5).

В VII - VIII вв. свободные общинники-кэрлы имели пахотные наделы земли в личном пользовании и обладали всеми правами свободного человека. Они посещали народные собрания, выполняли военные обязательства, получали компенсацию за вторжение в дом или усадьбу, могли иметь рабов и других зависимых, были вольны покидать свой участок земли и переходить на другое место. Подавляющее большинство установлений судебников VII - VIII вв. посвящено охране прав кэрлов: их жизни, чести, имущества, рабов, безопасности усадьбы. В то же время кэрлы несли и многочисленные обязанности. В первую очередь это уплата податей королю, если кэрл имел усадьбу на территории королевского домена, или собственнику земли, а также церковной десятины. Кэрлы несли воинскую повинность, служа в ополчении и составляя основную массу пешего войска. Кроме того, они участвовали в задержании преступников, выступали в суде в качестве истцов и свидетелей, наконец, вели торговлю, как местную, так и международную. Таким образом, в VII - IX вв. кэрлы составляли основу общества.

Размер земельного надела варьировался в очень широких пределах. Средний надел составлял одну-две гайды пахотной земли (гайдой назывался участок пахотной земли, который можно было обработать одной упряжкой из четырех пар волов). В источниках упоминаются и более зажиточные кэрлы: например, в грамоте Этельреда (984 г.) назван «крестьянин», владевший восемью гайдами. С конца VIII в. допускается изменение социального статуса кэрла, владеющего пятью гайдами земли: он получает больший вергельд-1200 шиллингов вместо 600, т. е. приравнивается к тзну, что было связано и с изменениями в организации войска. Кэрл, владеющий таким наделом в третьем поколении, приобретал наследственный статус тэна (первоначально этот термин обозначал дружинников, слуг, позднее он был распространен на всех представителей привилегированной части общества). Тэном становился и купец, «трижды плававший за море» («Законы северных людей» §9, 11; «О светских различиях и законе», § 2).

Но такие случаи были нечасты. Значительно более распространенным был процесс обеднения кэрлов и постепенной утраты ими независимости. С VII в. в Англии возникает практика патроната: материальная необеспеченность, невозможность выплатить долг или штраф вели к тому, что свободный общинник попадал в личную зависимость, временную или постоянную, от человека, который оказывал ему покровительство. Возможно, часть патронируемых получала от господина земельный надел и попадала в поземельную зависимость. В таком случае бывший свободный общинник мог быть лишен свободы передвижения, права на его имущество и вергельд переходили к патрону. По «Законам Уитреда» (§ 8, ср. «Законы Инэ», § 39, 62, 70) он должен был выполнять определенную работу в пользу патрона. Формы зависимости были чрезвычайно разнообразны и включали денежные налоги, продуктовые оброки, различные формы барщины. Видимо, к началу X в. относится запись о повинностях кэрлов в одном из поместий: «...с каждой гайды они должны платить 40 пенсов ко дню осеннего равноденствия и давать 6 церковных мер пива, 3 сестария пшеницы для белого хлеба и вспахивать 3 акра в свое собственное время, и засевать их собственными семенами, и в свое собственное время доставить [снятый урожай] в амбар, и давать три фунта ячменя в качестве гафоля (продуктовой ренты.- Е. М.), и пол-акра сжать в качестве гафоля в собственное время, и сложить урожай в скирды, и нарубить 4 подводы дров... И каждую неделю они должны исполнять такую работу, какую им будет приказано делать, исключая 3 недели: одну - в середине зимы, другую - на пасху и третью-в канун праздника вознесения». Как видно из этой описи, кэрл был лично свободным, так как на нем лежала денежная подать. В то же время наряду с продуктовой и денежной рентой он должен был выполнять некоторые формы барщины, что ранее являлось повинностью только несвободных.

Усиление эксплуатации и ущемление личной свободы кэрлов сопровождалось тенденцией к их прикреплению к земле. В ряде судебников IX - первой половины XI в. предусмотрены меры, затрудняющие переселение из одного графства (шайра) в другое или смену господина. Уже в «Законах Альфреда» (конец IX в.) право на изменение места жительства свободного общинника ограничено: «Если кто-нибудь из одного селения захочет искать себе господина в другом селении, то пусть он совершит это с ведома того элдормена, которому он до сих пор был подчинен в его шайре» (§ 37). Особое опасение властей вызывают люди, не имеющие господина и потому неподсудные местным судебным органам. Они рассматриваются властями как возможные нарушители порядка. В первой половине X в. не имеющие господ люди, очевидно, составляют меньшинство, и «Законы Этельстана» прямо обязывают каждого человека иметь «покровителя»: его сородичи должны «сделать такого человека оседлым в интересах народного права и должны найти ему в народном собрании господина» (§ 11,2). Если же господин не будет найден, то «впредь его следует остерегаться, и тот, кто его преследует, может убить его как вора» (там же).

Трактат первой половины XI в. «Об управлении поместьем» подробно рассказывает о структуре поместья, об обязанностях различных категорий земледельцев, об организации труда и формах феодальной ренты. В нем называется несколько групп крестьян, державших от владельца поместья землю, а иногда и скот и инвентарь. Хотя одна из них - гениты - сближается со свободными и, видимо, является бывшими кэрлами (поскольку они выплачивают денежный налог, принимают на постой служилых людей), все они обязаны нести определенные повинности в пользу феодала: военные и сторожевые, барщину в форме обработки господской пахотной земли, выпаса скота, починки изгородей; продуктовый сброк. Очевидно, что в феодальном поместье конца англосаксонского периода различия в повинностях между свободными и несвободными крестьянами стираются. Постепенно утрачивала полноправие и подвергалась все большей эксплуатации и та значительная по численности часть крестьян, которая имела свое хозяйство. Уплачивая налоги государству и церкви, выполняя ряд государственных повинностей, они постепенно втягивались в формирующийся класс феодально зависимого крестьянства: Степень свободы общинников сокращалась, и устанавливалась в той или иной форме их экономическая и личная зависимость от собственников земли.

Социальную верхушку общества наряду с королем и членами королевского рода составляют другие представители родовой знати - эрлы, а также служилая аристократия- гезиты и тэны. В VII - IX вв. дифференциация в среде знати была менее выражена, чем различия между знатью и простыми свободными. Королевская служба уже в VIII в. давала ряд привилегий, повышая статус свободного человека. Так, ущерб, причиненный человеку, выполняющему поручение короля, карался двойным вергельдом; значительно увеличивался штраф в пользу любого лица, свободного или несвободного, находящегося на королевской службе. Нередки и пожалования королем более высокого статуса своим приближенным. Например, в грамотах Альфреда 871 - 877 гг. часто упоминается некий Этельнот, который свидетельствует пожалования короля. Позднее, в «Англосаксонской хронике», он именуется элдорменом, возглавлявшим войско одного из шайров в походе против датчан.

Представители высшей знати, как светской, так и церковной, становятся постепенно крупными собственниками земли. Королевские пожалования, покупка земли, насильственное подчинение свободных общинников ведут к формированию обширных земельных владений, разбросанных на большой территории. Например, тэн Вульфрик Спотт, основатель монастыря в Бёртоне-на-Тренте (1004 г.), владел более чем 72 поместьями, основная часть которых находилась в Стафордшире и Дербишире. Остальные располагались в семи других графствах. Вульфрик принадлежал к одному из наиболее могущественных родов, и многие его родственники были элдорменами. Еще обширнее были владения эрлов Годвине и Леофрика, самых могущественных приближенных короля Эдуарда Исповедника (середина XI в.). Однако таких крупных землевладельцев было немного. Преобладали владения из 15-20 поместий.

Представители знати обычно жили в своих поместьях или по крайней мере имели там резиденции. И письменные, и археологические источники дают представление о жизни в усадьбе знатного человека. В раннее время в усадьбе стоял одноэтажный, как правило, деревянный дом, состоящий из одного большого зала. Здесь проводили время днем, устраивали пиры. Ночью здесь спали дружинники. Рядом с залом строились отдельные небольшие жилые помещения - спальни владельца усадьбы, членов его семьи. В усадьбу входили также хозяйственные постройки, включая ремесленные мастерские, конюшни, полуземлянки, где жила челядь. Весь комплекс обносился земляным валом с деревянным тыном поверху. В строительстве бургов, как назывались подобные усадьбы, в более позднее время все шире стал использоваться камень для возведения как жилых построек, так и стен. Подобные бурги строили на своих землях и короли.

Наряду с бургами - укрепленными усадьбами знати и короля, а нередко и вокруг них образуются поселения городского типа, где в первую очередь оседали ремесленники и где велась торговля18. Города римского времени пришли после англосаксонского завоевания в упадок и, за исключением нескольких, наиболее крупных и удобно^ расположенных на торговых путях, типа Лондона и Йорка, были заброшены. Но уже в VII - IX вв. начинается возрождение старых и появление новых городских центров. Лондон и Йорк, Вестминстер и Дорчестер, Кентербери и Сэндвич и многие другие становятся центрами ремесла, международной, а в X - первой половине XI в. и внутренней торговли. В них сосредоточиваются органы управления, они являются центрами епархий и резиденциями светских и церковных феодалов, в них формируется городская культура, отличная от сельской. Наконец, в первой половине XI в. возникает особое городское право, окончательно отделившее город от деревни и усилившее значение города как одной из опор королевской власти.

Военный характер завоевания обусловил резкое усиление власти племенного вождя. Уже на континенте, судя по сообщениям римских историков, его власть стала приобретать наследственный характер. Но и после переселения, и даже в X в. старший сын совсем не обязательно наследовал отцу (см. таблицу). Преемником на троне мог стать любой из сыновей короля, а также его брат или племянник (даже при наличии сыновей). В «Истории» Бэды не раз упоминается, что еще при жизни король назначал своего преемника. Очевидно, королевская власть рассматривалась еще как прерогатива не одного лица, а рода в целом, и любой его член мог претендовать на трон. Именно это родовое обладание правом на королевскую власть послужило причиной многих распрей внутри ранних английских государственных образований. Лишь в X в. постепенно закрепляется право старшего из сыновей короля на трон.

Одновременно упрочивается и положение самого короля. В соответствии с германскими нормами (сохранившимися, например, в Скандинавии и в более позднее время) король, действия которого наносили вред обществу, мог быть изгнан или убит. Еще в VIII в. к этой мере не раз прибегала знать отдельных королевств. В 774 г. был смещен король Нортумбрии Эльхред, в 757 г. король Уэссекса Сигеберхт был лишен королевской власти советом знати «по причине неправедных дел». Но уже в конце X в. известный церковный деятель и писатель Эльфрик утверждает, что король не может быть низвергнут: «...после того, как он коронован, он имеет власть над людьми, и они не могут сбросить его ярмо со своих вый» .

В VII в. личность короля ограждается от посягательств, так же как и личность любого свободного, вергельдом, хотя и значительно большего размера. По «Законам северных людей» вергельд за убийство короля, равный вергельду эрла, выплачивается его роду и такая же сумма - «народу» для оплаты «королевского достоинства» (§ 1). О том, что практика и ранее была именно такова, говорит «Англосаксонская хроника», где, например, упомянуто, что в 694 г. жители Кента выплатили королю Уэссекса Инэ 30 000 пенсов за сожжение его родственника, члена королевской семьи

Дополнительная оплата «королевского достоинства» свидетельствует об особом статусе короля, его возвышении не только над народом в целом, но и над знатью.

На протяжении VII -IX вв. королевская власть укрепляется, король начинает занимать в социальной иерархии место, несопоставимое с положением любого другого представителя светской знати. Королю (как и архиепископу) не требуются свидетели или принесение присяги в суде - эта норма впервые вводится в «Законах Уитреда» (§ 16). Нарушение мира в жилище короля, на территории его бурга и просто в его присутствии карается все большим вергельдом. Наконец, в «Законах Альфреда» появляется статья, свидетельствующая об окончательном отрыве социального статуса короля от прочих свободных: «Если кто-нибудь злоумышляет против жизни короля лично сам или посредством предоставления убежища изгнаннику или одному из его людей, то он возместит своей жизнью и всем, чем владеет» (§ 4). Речь теперь идет не о денежной компенсации, как прежде, а о смертной казни преступника. Убийство короля, таким образом, выходит за рамки обычных преступлений. Личность короля становится неприкосновенной. С середины VIII в. королевская власть освящается также и авторитетом церкви: в правление короля Оффы в Мерсии была введена церемония помазания на царство и вручения королю атрибутов власти. В грамотах Оффы впервые появляется формула «король божьей милостью». Альфред в конце IX в. обосновывает правомерность земельного пожалования «данной богом властью» и королевским авторитетом.

Изменение отношения к королю являлось следствием резкого возрастания его роли во всех сферах общественной жизни: внешне- и внутриполитической, военной и в первую очередь в сфере гражданского управления. Уже в VII в. король является высшей судебной инстанцией, по некоторым видам преступлений король может карать смертной казнью (например, вора, пойманного с поличным). За королем как представителем верховной власти закрепляется право распоряжаться жизнью и свободой населения, причем не только рядовых общинников, но и знати.

В IX - X вв. знать, обладая обширными земельными владениями и административными и судебными правами на местах, начала проявлять независимость от королевской власти, а временами и вступать с ней в открытую борьбу. Судебники отражают стремление королей осуществлять контроль над знатью, пресечь своеволие и непокорство «могущественных родов». Попытки воспрепятствовать правосудию стали караться штрафами в пользу короля. Этельстан впервые оговаривает право короля преследовать непокорную знать, изгонять из страны и казнить феодалов, не желающих подчиниться власти и оказывающих ей сопротивление («Законы Этельстана», § 8, 2-3): «И если случится, что какой-либо род станет столь могущественным и таким большим... что они будут отказывать нам в соблюдении наших прав и выступать на защиту вора, тогда мы все вместе приедем... и призовем столько людей, сколько нам покажется необходимым для данного случая, чтобы эти провинившиеся люди почувствовали сильный страх перед нашим сборищем, и мы все съедемся и отомстим за ущерб и убьем вора и тех, кто сражается вместе с ним...»

Для подавления сопротивления внутри страны и отражения нападений извне короли уже в VII - VIII вв. обладали немалой военной силой. С одной стороны, это были дружины, состоящие из профессиональных воинов, находившихся на службе короля и получавших в качестве вознаграждения плату, а также земельные наделы. Младшие дружинники, гезиты, по преимуществу жили в королевских бургах и выполняли наряду с военными и другие функции, выступая нередко в качестве королевских чиновников. Более знатные приближенные короля, тэны, как правило, владели землей и часть времени проводили в своих усадьбах, находясь при дворе короля определенные установленные сроки. Они также участвовали в управлении государством, были членами королевского совета, выступали в качестве должностных лиц. Значение служилой знати по мере феодализации англосаксонского общества растет, и выполнение военной повинности становится первейшей обязанностью знати. С другой стороны, основную массу войска составляло ополчение, набиравшееся по территориальному принципу: по одному снаряженному воину из числа свободных общинников-кэрлов от земельного владения в пять гайд. Каждый административный округ, таким образом, поставлял в войско короля определенное количество людей, возглавляемых элдорменом этого округа и местными тэнами-землевладельцами. Строгое соблюдение воинской повинности и наличие профессиональной части войска привело к созданию в IX - X вв. мощной и боеспособной армии, которая успешно справлялась со сложными задачами, вставшими перед Англией в это время.

Одновременно происходит и становление органов государственного управления, в VII в. находившихся еще в зачаточном состоянии. Однако именно тогда формируются некоторые основные принципы будущей системы управления, которая более отчетливо проявляется в IX - XI BB. Создается сеть административных округов - шайров (впоследствии - графства), управление которыми осуществляют королевские чиновники - элдормены, представители наиболее знатных родов. В их обязанности первоначально входит сбор налогов и судебных пошлин в пользу короля, руководство окружным ополчением во время военных действий, отправление судопроизводства. В правление Альфреда на территории к югу от Темзы элдормены назначались в каждый из шайров, но в конце X - первой половине XI в. власть элдорменов (под влиянием скандинавской социальной терминологии их теперь обычно называют эрлами - от скандинавского jarl - «знатный человек») распространяется на несколько округов, а непосредственное управление ими переходит к шерифам, выполняющим только административные и судебные функции. Выделяются и чиновники - герефы, управляющие королевскими имениями, занимающиеся сбором податей в пользу короля, представляющие интересы короны, а позднее обязанные заботиться о поддержании порядка («Законы Этельстана», § 11; «Законы Эдгара», § 3, 1; 959- 975 гг.).

Основным органом местного управления на протяжении всего англосаксонского периода остается совет шайра, возглавляемый вначале элдорменами, а позднее шерифами. Через эти советы король осуществляет все усиливающийся контроль за состоянием дел. Судебники X в. определяют, что совет шайра должен собираться не реже двух раз в год, рассматривая тяжбы и судебные дела, выходящие за пределы компетенции низшей судебной инстанции - собрания сотни, а также решая вопросы налогообложения, военной службы и пр. Более мелкие судебные дела рассматривались на собраниях сотен, небольших административно-территориальных единиц, составлявших шайр. В них участвовали представители сельских общин, входящих в сотню, священники, крупные землевладельцы, а позднее и специальные чиновники. Посещение собраний сотни являлось обязанностью и привилегией всех свободных общинников-кэрлов. Под руководством выборного «сотенного», а позднее королевского чиновника-герефы вершился суд над преступниками, рассматривались тяжбы, решались вопросы местного управления. На собраниях сотен лежали также и полицейские функции: обязанность найти и обезвредить преступника, обеспечить уплату вергельда.

Высшим органом государственного управления являлся уитенагемот, совет знати при короле. В его состав входили члены королевской семьи, епископы, элдормены, королевские тэны. Вплоть до конца англосаксонского периода функции уитенагемота не были расчленены: на его собраниях решались все административные, судебные, законодательные и внешнеполитические вопросы. Члены уитенагемота утверждали (или в случае необходимости избирали) короля, участвовали в составлении законов, свидетельствовали особо крупные земельные пожалования, принимали решения о войне и мире.

Можно предполагать, что и собрания сотен, и королевский совет восходят к народным собраниям и советам старейшин, существовавшим в родовом обществе. На это указывает и происхождение названия «уитенагемот»: от слова witan - «мудрый, знающий». Но в IX - XI вв. и тот и другой, при всей нерасчлененности функций, являются органами управления раннефеодального государства и носят отчетливо классовый характер.

По мере вызревания феодальных отношений все ярче проявляется тенденция к объединению отдельных королевств и формированию единого древнеанглийского государства. Уэссекс, Кент, Восточная Англия - наиболее крупные из южноанглийских королевств - в VII - IX вв. поочередно главенствуют над остальными. Правители господствующего королевства получают титул Bretwalda-«правитель Британии», который не был номинальным, но давал реальные преимущества перед другими королями: право на дань от остальных королевств, на утверждение крупных земельных пожалований. По временам при дворе «правителя Британии» собирались другие короли, во время войны они должны были оказывать ему военную помощь. В 829 (827) г. автор «Англосаксонской хроники» насчитывает за весь период жизни германцев на Британских островах всего восемь правителей, которые удостоились этого титула (точнее, были достаточно могущественны, чтобы завоевать его).

В VII в. на первое место выдвигается Нортумбрия и удерживает приоритет на протяжении трех поколений. В конце VII в. господствующее положение захватывает Мерсия; короли Этельбальд и Оффа распространяют свою власть на всю территорию южнее Хамбера, и лишь в начале IX в. к верховной власти приходят короли Уэссекса, господство которых на протяжении более двух столетий объясняется как высоким социально-экономическим развитием южной Англии, так и политической ситуацией, сложившейся в стране в IX в.

Это столетие во многих отношениях было переломным и знаменовало начало нового этапа в развитии англосаксонского общества. Изменения в характере землевладения, в положении свободных общинников, резкое усиление королевской власти и укрепление аппарата управления означали становление феодальных отношений и создание государства. Немало способствовала этому и внешняя опасность, которая в IX в. потребовала от Англии напряжения всех сил. Эта опасность исходила от бывших соседей англов и ютов на континенте - датчан, а позднее - от норвежцев и шведов.

В VIII в. скандинавские племена вступают в последнюю стадию разложения родо-племенного строя, что сопровождается усилением внешней экспансии. Аналогичную ситуацию переживали племена англосаксов в V в., когда миграционные процессы привели их на Британские острова. 793 год открыл новую эпоху как в жизни европейских стран, расположенных на западе и юге континента, так и в самой Скандинавии - эпоху викингов. В этом году датчане напали и полностью разграбили монастырь св. Кутберта на о-ве Линдисфарн, в следующем году пострадал монастырь в Ярроу, а в 795 г. скандинавских викингов увидели жители сразу южной и западной Англии и Ирландии. Скандинавы и ранее плавали в Западную Европу, торговали с местным населением, иногда совершали нападения на прибрежные селения. Но события последнего десятилетия VIII - середины IX в. превосходили все предшествующее в первую очередь своими масштабами. До 830-х годов датчане с востока и юга и норвежцы с севера и запада совершают набеги, грабя населенные пункты и монастыри на побережье и в устьях крупных рек. Норвежцы оседают на Шетландских и Оркнейских островах, которые на протяжении всего средневековья будут принадлежать Норвегии, нападают на Ирландию, о-в Мэн, северное и западное побережья Англии. Ужас и панику сеют викингские корабли-«драконы» . Ежегодные нападения норманнов были истинным бедствием для Англии, гораздо худшим, по мнению современника, чем голод или мор: «Послал всемогущий бог толпы свирепых язычников - данов, норвежцев, готов и свеев; они опустошали грешную землю Англии от одного морского берега до другого, убивали народ и скот и не щадили ни женщин, ни детей». Обладавшие отличной военной организацией и прекрасным вооружением, викинги в середине IX в. перешли от разовых набегов к захвату и колонизации обширных территорий на юго-востоке Англии, которые кривели к существенным изменениям политической карты страны.

С 835 по 865 г. ежегодно отряды датских викингов на десятках кораблей («Англосаксонская хроника» насчитывает их в некоторых походах до 350) осаждают южное и восточное побережье Англии. Вслед за нападением на о-в Шеппей в устье Темзы разорению подвергается п-ов Корнуолл, Эксетер, Портсмут, Винчестер, Кентербери, наконец, Лондон. В 851 г. викинги впервые зимуют в Англии. До этого, проводя у ее берегов лишь летнее время, они возвращались осенью домой. Нечасто проникали они пока и в глубь острова, ограничиваясь прибрежной полосой в 10-15 км. Разрозненные и ведущие непрерывные междоусобицы английские государства, не имевшие опыта отражения нападений с моря, оказались бессильными перед лицом хорошо вооруженного, обученного и организованного врага, использующего быстроходные корабли с малой осадкой, что давало возможность викингам подплывать прямо к берегу.

В 30-50-е годы IX в. усиливается натиск норвежцев на Ирландию. В 832 г. некий Тургейс, по сообщению поздних ирландских источников, насыщенных легендами, высадился со своей дружиной на севере Ирландии, затем, воспользовавшись междоусобицей местных правителей, захватил Ольстер и главный город области и религиозный центр Армах, после чего победно прошел чуть ли не по всей Ирландии, став ее верховным правителем. Но, несмотря на то что часть ирландцев примкнула к нему, борьба с завоевателями ширилась, и в 845 г. Тургейс был взят в плен и погиб. В 850-855 гг. в борьбу вступают датчане, но норвежцы, отступившие было после смерти Тургейса, снова набирают силы, и в 853 г. их флотилия под командой некоего Олава, сына норвежского конунга (его обычно отождествляют с полулегендарным Олавом Белым), подходит к Дублину. Ирландцы признали его власть и выплатили дань, а также вергельд за Тургейса. Норвежское «королевство», основанное Олавом, с центром в Дублине просуществовало более двух столетий и послужило исходным пунктом для норвежской колонизации западной Англии.

На востоке же натиск датчан продолжался, «Великое войско» датчан, как его называет «Англосаксонская хроника», высадилось в Восточной Англии осенью 865 г. Его вели сыновья знаменитого викинга Рагнара Кожаные Штаны -Ивар Бескостный и ХальвДан. Проведя год в Восточной Англии по соглашению с местными властями, они обзавелись конями и снаряжением для дальнейших походовuв глубь страны. Первый из них был направлен на Йорк. Как рассказывается в исландской «Саге о Рагнаре Кожаные Штаны», целью Ивара и Хальвдана была месть за отца, который окончил жизнь в змеином колодце в Иорке. Эта история сильно напоминает легенду, но каковы бы ни были истинные причины, 1 ноября 866 г. датчане вошли в Йорк. Объединившиеся для отражения скандинавов два враждовавших до того претендента на нортумбрий-ский трон пали в битве, юго-восточная Нортумбрия попала во власть датчан, а северо-западная - под власть норвежцев, нападение которых совпало с походом Ивара и Хальвдана. На протяжении девяти лет датское войско сражалось в Мерсии, нападало на Уэссекс, разгромило совместную мерсийско-уэссекскую армию, руководимую Этельредом и его братом Альфредом, захватило в 871 г. Лондон. Наконец, в 876 г., разделившись на две части, датское войско начало оседать на захваченных землях. Хронист записывает под этим годом: «Хальвдан разделил земли Нортумбрий, и они занялись пахотой и обеспечением своей жизни». Другая часть войска двинулась снова на Уэссекс, но положение там на этот раз было иным. После смерти брата в 871 г. к власти пришел Альфред, прозванный позднее Великим. Имея уже большой опыт борьбы с викингами, Альфред отметил две особенности их тактики: использование морского флота и уклонение от сражений в открытой местности. Уже летом 875 г. построенные по указу Альфреда корабли выдержали первые морские сражения. Важным стратегическим действием Альфреда было восстановление старых и основание новых крепостей, способных содержать большие гарнизоны и отражать нападения некрупных отрядов противника или продержаться до подхода основного войска. В источниках упоминается до 30 крепостей, выполнявших к концу жизни Альфреда оборонительные функции. Неудачи на море и тяжелое поражение в битве, которую Альфред навязал им в 878 г., вынудили датчан покинуть Уэссекс. Предводитель скандинавов Гутрум был крещен и заключил с Альфредом мирный договор, после чего и эта часть войска расселилась в Восточной Англии. Таким образом, к 878 г. большая часть земель на востоке острова от р. Тис на севере до Темзы на юге оказалась заселенной датчанами - участниками похода 865 г.. и стала называться Денло - «областью датского права».

Но политического и военного могущества южной Англии было недостаточно, чтобы один Уэссекс мог и дальше сдерживать натиск датчан. Поэтому в 886 г. Альфред занял Лондон и, используя брачные связи с королевскими династиями Восточной Англии и Мерсии, короли которых как раз в это время один умер, а другой бежал за море, стал верховным правителем всей Англии, не занятой датчанами. Так в ходе сопротивления внешним нападениям формировалось единое древнеанглийское государство.

По социально-экономическому развитию скандинавы, расселившиеся в Англии, значительно отставали от англосаксов. Принесенные ими формы землевладения, политический строй, правовые нормы были намного примитивнее и архаичнее англосаксонских. Но, расселяясь среди местного населения, скандинавы довольно быстро усвоили более прогрессивные формы социально-экономического уклада англосаксов, придав им лишь некоторое своеобразие. В X в. в Денло, как и по всей Англии, устанавливается система административно-территориальных округов (wapen-tac в Денло и сотни в других частях Англии) для взимания податей, формируется феодально зависимое крестьянство. Большое значение имеет и христианизация язычников-датчан, стирающая грани в духовной культуре местного и пришлого населения. Различия же их в материальной культуре уже в первой половине X в. перестают ощущаться в результате отмечаемого археологами этнического смешения и постепенной ассимиляции датчан.

Процессы этнического синтеза собственно в Денло усугублялись в X в. активными действиями преемников Альфреда, перешедших от обороны к наступлению. Эта борьба привела к подчинению Денло власти английских королей и прекращению его политической независимости. В 955 г. был изгнан последний скандинавский правитель Йорка Эйрик Кровавая Секира, и вся Англия, включая Нортумбрию и северо-западную Мерсию, была объединена в руках уэссекской династии, которая удерживала власть до начала XI в.

В правление Этельреда Нерешительного (978- 1016 гг.) снова усиливается экспансия скандинавов. Войско датского короля Свейна Вилобородого, который, как считается, создал в Дании специальные военные лагеря для подготовки воинов (Треллеборг, Аггерсборг, Фюркат;), в 1003-1010 гг. грабит земли на востоке Англии, не встречая особого сопротивления. «Когда враг был на востоке, наше войско держалось на западе, а когда враг был на юге, то Наше войско находилось на севере. Затем все советники были призваны к королю, чтобы обсудить, как следует защищать эту землю, но, хотя решение и было принято, ему не следовали и месяца, и наконец не осталось ни одного вождя, который бы был склонен собрать войско, но каждый бежал как только мог»,- писал хронист из Абингдона. Английское государство выплачивало колоссальные контрибуции, откупаясь от нападений: «Англосаксонская хроника» сообщает о выплате датчанам 24 000 фунтов серебра в 1002 г., 36 000 фунтов- в 1007 г. Мощный поток серебра отразился в скандинавских кладах этого времени, содержащих около 35 000 англосаксонских монет, большая часть которых чеканена при Этельреде Нерешительном.

В 1013 г. Свейн высадился в Сэндвиче, затем проник в Хамбер и вверх по р. Уз дошел до Гейнсборо, где его провозгласили королем Нортумбрии. Отсюда он направился в Мерсию и Уэссекс, после ожесточенного сопротивления захватил Лондон и стал королем всей Англии. Этельред оказался перед необходимостью бежать в Нормандию. В 1016 г. после его смерти (Свейн умер в 1014 г.) королем Англии становится сын Свейна Кнут. Его популярность в стране упрочилась женитьбой на вдове Этельреда Эмме. Вплоть до его смерти в 1036 г. внутреннее и внешнее положение Англии стабилизируется. Однако его сыну Хардакнуту не удалось удержать власть, и с 1042 г. после нескольких лет междоусобной борьбы английское государство вновь вернулось к представителю старой англосаксонской династии Эдуарду Исповеднику, сыну Этельреда Нерешительного и Эммы.

Немаловажную роль в социально-экономическом развитии англосаксонского общества играла церковь. Бэда рассказывает, что будущий папа Григорий I однажды увидел в Риме красивого юношу-раба, привезенного для продажи. Пораженный благородством осанки и силой юноши, Григорий заинтересовался им. Узнав, что это житель Британии, он высказал сожаление, что столь могучий и красивый народ пребывает в грехе, не ведая истинного бога (Бэда, р. 96-97). Вскоре после восшествия на папский престол Григорий направил в Британию Августина для проповеди христианства.

Шел 597 год, и, конечно, христианская религия не была чужда населению Британских островов. Многие группы кельтов были христианизованы еще в III в., чадолго до переселения германцев, но в ходе завоевания церковь утратила былые позиции. Значительная часть христиан-кельтов эмигрировала на континент, в Арморику, часть ассимилировалась германцами. Однако на западе страны и в Ирландии сохранились немногочисленные монастыри, где поддерживались традиции кельтского варианта христианства. В Ирландии по-прежнему жило немало отшельников, один из которых, св. Колумба (521-597 гг.), совершил попытку привести англосаксов в лоно церкви и основал знаменитый впоследствии монастырь в Иона. Успеха эта миссия не имела. Тем не менее к началу VII в. почва для принятия новой религии была подготовлена как собственным развитием общества на путях к феодализму, так и постоянными контактами с христианским миром. Поэтому миссии св. Августина и последующих проповедников принесли желаемые результаты.

Однако на всем протяжении VII в. положение христианской церкви в Англии было неустойчивым. Правители, принимая новую веру, во многом руководствовались практическими соображениями и при изменении обстановки легко возвращались к язычеству. Король Кента Этельберт в 601 г. принял христианство под влиянием своей супруги, французской принцессы-христианки, которая привезла с собой епископа (Бэда, р. 52-55); но вскоре после его смерти в 616 г. культ языческих богов был восстановлен, хотя и ненадолго (Бэда, р. 111 -112). Лишь в середине VII в. кентские короли получили возможность уничтожить языческие капища, но прошло еще 50 лет, прежде чем король Кента Уитред установил штраф за идолопоклонство. В середине VII в., во время эпидемии чумы, проповедни-ки-христиапе, как сообщает Бэда, были вынуждены бежать из, казалось бы, обращенного Эссекса (Бзда, р. 240-241). Идолопоклонство охватило все королевство, и потребовалось немало времени, чтобы укрепить положение христианства в этой части Англии.

Нередки были и случаи двоеверия. Рэдвальд, король Восточной Англии и один из восьми «правителей Британии» (ум. около 624 г.), погребение которого было, вероятно, раскокано в Саттон-Ху, был крещен, но затем вернулся к вере предков и в храме установил два алтаря: один для христианского богослужения, другой - для языческих ритуалов (Бэда, р. 140). В его захоронении, языческом по обряду (в корабле, с большим количеством различных предметов), обнаружены две ложечки, на одной из которых выгравировано имя «Павел», на другой- «Савл».

Еще позже проникает христианство на север и северо-запад. Христианизация Мерсии начинается лишь с 685 г. Однако политические выгоды христианства, его способность поддержать королевскую власть были оценены знатью южных, наиболее развитых областей Англии, и в 664 г. собор в Витби признает его официальной религией.

Методы введения новой религии и первоначальные формы церковной идеологии, внедряемой в сознание массы населения в Англии, на этой окраине христианского мира, были своеобразны и отличались значительной терпимостью. Тонкий политик, папа Григорий I писал в 601 г. миссионерам, действовавшим в Британии: «...храмы идолов в этой стране вовсе не следует разрушать, но ограничиваться только истреблением одних идолов; пусть окропят такие храмы святою водою, построят алтари и поместят мощи; ибо если эти храмы хорошо отстроены, то полезнее просто их обратить от служения демонам на служение истинному Богу; сам народ, видя свои храмы неразрушенными и изъяв из сердца заблуждения, будет тем охотнее стекаться в местах, к которым издавна привык, познавая и поклоняясь притом истинному Богу. И так как язычники имеют обычай приносить в жертву демонам многочисленных быков, то необходимо им заменить и это каким-нибудь торжеством: в дни памяти или рождения св. мучеников, которых мощи положены там, пусть народ строит себе из древесных ветвей шалаши около церквей... и празднует такие дни религиозною трапезою... когда им будет обеспечено материальное довольство, они легче воспримут и радость духовную» (Бэда, р. 79-80). Постепенное вытеснение языческих обычаев, подмена их христианскими вплоть до временного сохранения языческих божеств, но уже в другой ипостаси - как злых духов, пособников дьявола,- такова тактика христианской церкви во вновь обращенных странах.

Одним из таких примеров приспособления языческих представлений и их совмещения с христианскими может служить заклинание от прострела и ревматических болей, где языческие боги, эсы, приравниваются к ведьмам, а все заклинание завершается обращением к христианскому богу

От внезапного колотья-ромашка и красная крапива, прорастающая, сквозь стену дома, и щавель. Кипяти в масле. В стремительной скачке неслись по холмам, по землям мчались злобные духом. Защищайся теперь, исцелись от зла. Вон, копьецо, коль вонзилось внутри! Я щит свой схватил, сверкающий панцирь, когда могучие девы урожай собирали, полет ускоряли визжащих копий. Я пошлю им обратно дар не хуже - рассекшую воздух, разящую стрелу. Вон, копьецо, коль вонзилось внутри! Кузнец ковал, нож точил, грозное оружие, гибель несущее. Вон, копьецо, коль вонзилось внутри! Шесть кузнецов ковали, копья смерти точили. Вон, копьецо, коль вонзилось внутри! Коль кроха железа скрылась внутри, творение ведьм, да течет оно вон! Ранен ли ты в кожу, или ранен в плоть, или ранен в кровь, или ранен в кость, или ранен в ногу, да не вредит твоей жизни! Ранен ли ты эсами, или ранен эльвами, или ранен ведьмами-я помогу тебе! Это - против ран эсов, это - против ран эльвов, это - против ран ведьм-я помогу тебе! Пусть летит в горы пославший копье! Да излечишься ты, да поможет тебе Бог!

Несмотря на поражение 664 г., кельтские миссионеры не прекращают своей деятельности на севере и северо-западе Англии. Монастырь в Иона стал центром распространения христианства на территории севернее Хамбера, т. е. в первую очередь в Нортумбрии. Кельтские миссионеры в VII-VIII вв. наводняют не только Англию, но и континент, проповедуя христианство у германцев-язычников: во Фризии, Саксонии. Они играют немалую роль в становлении христианской церкви в этих областях: занимают посты епископов, основывают многочисленные монастыри, становятся их настоятелями. Поэтому влияние кельтской церкви сказалось в немалой степени и в Англии.

Ирландская церковь была по преимуществу монастырской, и это обусловило бурный рост монастырей в Англии VII-IX вв. Одним из первых был монастырь св. Кутберта в Линдисфарне, за ним последовало основание монастырей в Эли, Ярроу, Витби и десятках других мест. Их создателями были как проповедники христианства, а позднее церковные иерархи, так и представители светской знати, щедро предоставлявшие землю и средства для постройки церквей и монастырских зданий, украшения церквей, приобретения предметов, необходимых для богослужения, и книг. Многочисленные земельные дарения превращают церковь в крупнейшего наряду с королем собственника земли, увеличивают ее богатство и авторитет.

В VIII в. положение церкви упрочивается, создается стабильная система диоцезов - церковных округов во главе с епископами. Еще Августин избрал своим центром Кентербери, где и в последующее время находилась резиденция главы английской церкви. Могущественная и богатая, поддерживаемая Римом, англосаксонская церковь играла существенную роль в укреплении государства и королевской власти, освящая ее своим авторитетом. Церковные деятели активно включались в решение внутри- и внешнеполитических вопросов, участвовали в составлении судебников, являлись членами королевских советов. Как единый организм, не связанный с отдельными ранними государственными образованиями, англосаксонская церковь способствовала их консолидации в IX-X вв.

Бурная, исполненная перемен общественная и политическая жизнь находила отражение и в духовном мире англосаксов: в устной словесности и литературе, изобразительном и прикладном искусстве, архитектуре и ремеслах. Накануне нормандского завоевания Англия славится на всю Европу изяществом оформления рукописей, великолепием шитья, богатством ювелирных изделий. Не случайно произведения английских мастеров VIII - первой половины XI в. можно найти во Франции, Германии, Голландии, Италии: это дары английских королей и церковных иерархов правителям и монастырям соседних стран, это сокровища, награбленные викингами и проданные ими в торговых центрах Западной Европы, это, наконец, добыча норманнов Вильгельма Завоевателя, вывезенная во Францию после 1066 г. Особую ценность и привлекательность англосаксонским изделиям придавало на редкость своеобразное соединение различных традиций: римских, кельтских, скандинавских, французских, элементы которых, переосмысленные и сочетаемые с древнегерманскими, сливались в новых формах островного стиля.

Наиболее ранними, сохранившимися до нашего времени памятниками искусства являются ювелирные изделия из драгоценных металлов и бронзы. Уже в VI в. англосаксы великолепно владеют техникой филиграни и перегородчатой эмали, инкрустации и чеканки. Круглые броши, первоначально заимствованные у франков, усложняются по своему оформлению, в котором широко используются мотивы германского «звериного СТИЛЯ»- схематического изображения животных и птиц. Под влиянием кельтского искусства входит в обиход и геометрический узор. Вставки из гранатов, горного хрусталя, цветного стекла придают им особую пышность, как, например, броши VII в. из Кингстона. Полихромный стиль становится излюбленным в VI-VII вв. Камни, чаще всего гранаты, вставлялись между золотыми перегородками, которые образовывали различные геометрические фигуры: звезды, розетки. Так оформляются в языческое время броши, застежки, рукояти мечей, после принятия христианства- кресты. Основным материалом для них является золото, реже - серебро и бронза.

В это же время не меньшей популярностью в орнаментике пользуется «звериный стиль», германский по своему происхождению. Условные фигуры животных украшают предметы вооружения, щиты и шлемы, броши и застежки. Кельтский декоративный мотив - плетенка - подсказывает англосаксонским мастерам новую возможность: его соединение со «звериным орнаментом», что достигается созданием сложнейших композиций, в которых туловища, лапы, шеи, хвосты животных удлиняются и переплетаются, образуя причудливые узоры. Все чаще очертания зверя теряются в извивах полос, плетенка занимает все пространство орнаментируемого предмета. Вот два вос-точноанглских изделия. На более ранней броши VI в. еще хорошо различимы звериные головы в центре, тогда как поле застежки пояса заполнено плетением.

Разнообразие ювелирной техники допускало изготовление самых различных предметов из многих материалов. Тонкая чеканка золотого «кольца Эллы» (VII в.,) и инкрустация золотом, гранатами и стеклом по моржовой или слоновой кости на крышке кошелька из Саттон-Ху, пять медальонов с черненными по серебру изображениями Христа во славе и евангелистов на «кубке Тассило» (около 770 г.,) и серебряный реликварий с инкрустацией являются свидетельствами высокого мастерства англосаксонских ремесленников VI-VIII вв. Эти же традиции продолжаются и развиваются в IX-X вв.

Большое распространение приобретает другая форма прикладного искусства - резьба по кости. Как и скульптура в целом, англосаксонская резьба зарождается под сильным влиянием позднеримской пластики,-и древнейшие ее образцы, как, например, некоторые изображения на ларце Фрэнкса (VII в.,), обладают монументальностью и статичностью позднеантичных прототипов. Постепенно, однако, в резьбе усиливаются естественность, выразительность, динамика. Крышка евангелия из слоновой кости (начало IX в.,) с двенадцатью сценами на новозаветные сюжеты и в центре - с фигурой Христа, несущего крест, обнаруживает не только тенденцию к реалистичности, но и глубокую экспрессию и одухотворенность сложных многофигурных композиций. Стремление к максимальной выразительности в резьбе по кости, дереву выливается в страстные, патетические сцены, как, например, на навершии епископского посоха середины XI в. с напряженными, полными движения и патетики фигурами людей.

Одновременно развивается, хотя и в более традиционных формах, резьба по камню, уходящая корнями в кельтское искусство и не имеющая параллелей в Западной Европе. Уже в VII в. в Ирландии появляются каменные кресты с рельефами, изображающими Христа и сцены на евангельские сюжеты. Одним из лучших является крест из Монастербойс (около 900 г.), на котором высечены рельефы на темы страстей Христовых, а в перекрестии ветвей - фигура распятого Христа. Проникая сначала в Нортумбрию, камнерезное мастерство распространяется и в других частях Англии. Нередко скульптурные композиции на крестах сопровождаются текстами на латинском и англосаксонском языках, причем последние выполняются английским руническим письмом. Наиболее примечателен Рутвельский крест, который наряду с изображением Марии с младенцем, Марии Магдалины, Иоанна Крестителя, сцен «Благовещения», «Бегства в Египет» и многими другими содержит текст поэмы «Видение креста», сохранившейся также и в рукописи. Проникновение скандинавского искусства в IX-X вв. заметно сказывается на орнаментике крестов: сложное переплетение полос в скандинавском стиле заполняет всю поверхность ствола одного из самых высоких - 4,6 м - крестов, увенчанного небольшими ветвями с кольцом. Насколько можно судить по письменным источникам, эти и десятки других крестов служили для совершения молитв и упрощенных богослужений в тех местах, где поблизости не было церквей, заменяя до известной степени алтари. Тем более странно выглядит крест из Миддлтона (Йоркшир) с изображением викинга и без каких-либо христианских символов, кроме самой формы памятника. Вероятно, он был нысечен скандинавским резчиком-язычником, жившим и Денло и усвоившим обычную для каменных монументов Англии форму - крест. Другой работой, бесспорно принадлежащей скандинаву, является фигура «большого зверя» - традиционный мотив «звериного стиля» в Скандинавии-на каменной плите, найденной в Лондоне.

В значительно меньшей мере известны архитектурные памятники англосаксов. Подавляющее большинство построек было деревянными, и даже при раскопках их останки прослеживаются с трудом. Каменное строительство началось в VII-VIII вв., причем по преимуществу это были монастырские здания и церкви. Светских строений этого времени практически не сохранилось, да и немногие уцелевшие церкви подверглись в последующее время перестройкам и поновлениям. Тем не менее постройки англосаксонского периода свидетельствуют о проникновении на остров романской архитектуры и ее чрезвычайном упрощении. Небольшие размеры, крайне скромное наружное оформление как стен, так и порталов характерны для большинства церквей. Лишь в X-XI вв. появляются более значительные строения, непременным элементом церквей становится башня в юго-западной части), начинают использоваться некоторые элементы декоративного оформления стен. Но наибольших успехов в христианское время англосаксы достигли в литературе и в искусстве рукописания и оформления рукописей.

Методология поиска национальной составляющей западного мировоззрения

Нам предстоит здесь выявить роль английского этноса в зарождении и расцвете современной западной цивилизации - цивилизации, которая в общепринятой исторической типологии именуется Новым временем. Мы не будем сейчас отходить от опять же общепринятых исторических рамок Нового времени и примем, что новоевропейская культура возникла в ХVII-ом веке, что сопровождалось серьезными сдвигами в европейской культуре в материальном, духовном, социально-политическом плане. Что может послужить основой для выявления особой роли английской культуры в формировании европейского модернистского менталитета? Особая роль Англии в европейской истории всегда подчеркивалась в социально-политической историографии Европы. В других же сферах культуры эта роль была где менее заметна, а где и вовсе не проявлялась ввиду сущностно унификационистского характера модернистской культуры, с точки зрения которой в центральных сферах бытия культуры стирались национальные различия, которые начинали проявляться по мере нисхождения к все более периферийным сферам. Культуру модерна здесь можно представить в виде конуса, вершину которого образуют центральные сферы модернистской культуры (экономика, наука, наукообразная философия, нравственность в виде общечеловеческих ценностей и т.д.), по мере нисхождения к окружности-основанию конуса мы приближаемся к все более традиционным и отодвинутым в эру модерна на периферию сферам культуры (различные жанры искусства, обряды, ритуалы и т.д.). Нетрудно заметить, что прогрессистско-унификационистская направленность модернистского мышления стремится элиминировать все национально-сепаратистские {термин «сепаратистский» (лат. separatus) здесь используется в его изначальном этимологическом значении, на русский переводящимся как «отдельный», «особый»} проявления в высших сферах культуры и, по возможности, в периферийных. В тех же сферах, где унификационистские процессы сталкивались с трудностями, происходило ценностное их нивелирование и отталкивание на самые отдаленные края культурного пространства, как рудименты предшествующих, следовательно, отсталых, культурных эпох. Элиминация национального, таким образом, являлась приоритетной задачей модернистского мировоззрения при самом его возникновении, служащей прогрессистским, унификационистским, евроцентристским, научно-рационалистическим интенциям новоевропейского стиля мышления. Универсализм и «наднационализм» могут быть также причислены к родовым сущностным чертам модернизма, как и вышеперечисленные.

В своем пространственном бытии модернистская культура имеет тенденцию к гуманитарной экспансии, стремлению проводить всеобщую аккультурацию по западному типу. Этот процесс в ХХ-ом веке, особенно с падением колониализма, столкнулся с заметными трудностями, связанными с отторжением даже самыми примитивными культурными образованиями западных образцов жизнедеятельности. Необходимость решения этой проблемы повлекла за собой методологическую рефлексию, о которой следующим образом выразился М.К. Петров: «…В анализе культурной проблематики акцент сегодня необходимо переносится с того, что сближает и объединяет культурные типы, на то, что их действительно разделяет и что, видимо, тем или иным способом придется преодолевать в порядке культурной революции…» . Эта рефлексия затрагивала основополагающие методологические постулаты научного познания, можно сказать, святыни европейской культуры Нового времени, блистательно себя зарекомендовавшей в предыдущие два-три столетия и принесшей Европе мировое лидерство. Так что попытка преодоления препятствий, возникающих на пути европейской культурной экспансии, оборачивается в методологическом плане ревизией самого модернистского стиля мышления. Эта ревизия затрагивает и этнический универсализм европейской культуры, доходя даже до самого неприступного в этом движении бастиона - экспериментальной науки, которая изначально самоосознавала себя как этнически индифферентную сферу культуры, т.е. имеющую одинаковую силу принудительного убеждения для всех людей, вне зависимости от их национальной принадлежности. Трудности европейской культурной экспансии побудили искать ответы на вопросы, почему научный метод и научные знания не усваиваются представителями многих неевропейских культурных образований. Но в современных условиях вопрос необходимо ставить шире: а является ли модернистская культура одинаково универсальной не только в мировом масштабе, что уже, как мы видели, довольно проблематично, но и в рамках самой Европы, являющейся полиэтническим образованием? Трудности современной российской модернизации тем более заставляют нас искать ответы на поставленные вопросы. И от надоевших и бессильных причитаний о неспособности русской культуры к европейской модернизации перейти к историческому и культурологическому анализу самого возникновения новоевропейской культуры, а точнее ее национальной детерминанты, скрывающейся за постулатами об универсальном характере современной европейской культуры и ее сердцевины - экспериментального естествознания.

В первую очередь, в методологическом плане необходимо подчеркнуть, за общеизвестными сегодня утверждениями о принципиальном различии традиционных (или традиционалистских) и техногенных цивилизаций, надо четко помнить, что техногенная цивилизация присутствует в единственном числе, она уникальна, и нет никаких указаний на то, что в ближайшее историческое время (либо вообще когда-либо) техногенная западная цивилизация будет иметь своих двойников, возникших независимо от влияния первой и пока единственной. Следующим естественным шагом представляется взгляд на новоевропейскую культуру как возникшую спонтанно и не детерминированную предшествующими этапами европейской истории. Этот подход для всякого, кто может выйти за пределы марксистских схем, представляется вполне правомерным, тем более что он не нов - об этом уже говорили, хотя и не утверждали прямо, и Вебер, и Петров . Петров рассматривал европейскую культуру в ее истоках, начиная с античности, как отклонившуюся от естественных и простых форм воспроизводства и трансляции социального опыта . И хотя он подробно анализирует влияние средневекового образа мысли на зарождение научного мировоззрения, все же одного этого влияния недостаточно для последующих революционных изменений. Здесь мы с определенной степенью уверенности можем говорить о волевом факторе, который не может быть учтен при анализе предыдущих способов воспроизводства, а потому его невозможно ни предсказать, ни реконструировать его преемственную связь с традицией. Этот волевой фактор можно связать с развитием национального самосознания европейских народов, которое приобрело революционный размах в ХIV-XVII вв., при всех стараниях христианско-католического универсализма и космополитизма нивелировать этот процесс. И вот здесь возникает правомерный вопрос о той роли, которую играл в формировании новоевропейской культуры каждый из основных европейских этносов. И логически последующий шаг - какой европейский этнос играл ведущую роль в формировании современной европейской и всей западной цивилизации? История европейской культуры Нового времени в своем политическом, экономическом, техническом, научном аспектах недвусмысленно говорит, что особую роль в Европе последних трех-четырех столетий играл английский этнос. Хотя до последней поры этот вопрос вообще не возникал в рамках европейского научно-космополитического рационализма, не проводилось специальных исследований, все же мало у кого могут возникнуть возражения по поводу тезиса о том, что Великобритания проявляла инициативу во многих значимых, системообразующих явлениях европейской культуры (в государственной политике, в экономике, в науке). Но инициатива на то и инициатива, чтобы быть пусть значимым и частым, но все же единичным актом. Нынешнее же состояние европейских духовных реалий подводит к тому, чтобы признать английский этнос не просто ведущим, но и создавшим современный западный культурный Космос. М.К. Петров обмолвился, что современная европейская научно-техническая цивилизация - это продукт англосаксонского духа . За универсалистскими интенциями в экономике, науке, технике скрывается мононациональная культура, менталитет, философия, и даже мифология. Если реконструировать процесс формирования мировоззренческих оснований современной европейской культуры в схемах синергетики, то можно сказать, что европейская средневековая культура вошла в кризисное неравновесное состояние в ХIV-XV вв., и в течение следующих двух-трех столетий, находясь в состоянии брожения и хаоса, имела перед собой несколько альтернативных путей развития. Возможно здесь и сыграл свою роль тот самый волевой фактор в лице английского этнического самосознания и энергичной политико-экономической деятельности Англии, настойчиво предлагавший Европе свои принципы построения новых мировоззренческих постулатов и новые принципы воспроизводства человека и трансляции социального опыта. Далее нам предстоит более подробно, опираясь на ряд современных исследований, охарактеризовать роль англосаксонского этноса в формировании западного менталитета.

Англосаксонская национальная составляющая в формировании основ современной цивилизации

Современная культура характеризуется не только рационалистическим мировосприятием (что проявляется в ценностях и идеалах науки), но и рациональными взаимоотношениями практически во всех сферах жизнедеятельности, даже в таких, которые, как искусство, являются слабо поддаются формализации. Разум культуры Нового времени можно определить как инструментальную рациональность, характеризующуюся как постановка целей (в рамках земной жизни) и поиск максимально эффективных путей их достижения, т.е. с наименьшими материальными и временными затратами. Является ли эта инструментальная рациональность универсальным фильтром мировосприятия? Т.е. может ли она представлять собой средство упорядочения мира, которым одинаково хорошо могут владеть различные этнические образования? Здесь можно вспомнить знаменитый риторический вопрос «Если умный, то почему не богатый?», который в рассматриваемом нами контексте представляется отнюдь уже не риторическим. Современная лингвистика вкупе с аналитической философией ХХ-ого века, которая, к слову, является англоязычной, пришла к выводу, что язык того или иного этнического образования, впитанный представителями данной общности с детства, определяет мировосприятие и первичное ощущение порядка в окружающей реальности . Все было бы гораздо проще, если бы языки мира различались между собой только по лексическому составу, и каждая словарная единица одного языка имела бы четкий смысловой коррелят в другом. Однако та же самая современная лингвистика классифицирует языки мира на пять типов, имеющих ярко выраженные структурно-грамматические отличия. И вот эти структурно-грамматические различия, мягко выражаясь, существенно влияют на различия в мировосприятии тех или иных национальных субъектов. Эта пятичленная типология в известной степени условна, так как каждый из структурно-грамматических типов несет в себе признаки всех остальных, однако признаки одного какого-либо типа являются здесь доминантными. Языки различных европейских национальных субъектов принадлежат к различным структурно-грамматическим типам. Новоанглийский язык, сформировавшийся к ХVI-ому веку, принадлежит к аналитическому языковому типу, и является самым аналитичным из всех европейских языков. Вот как характеризует аналитическую структуру лингвист А. Кирияцкий: «…аналитический разумный подход ко всему, самоуничтожение архаики и ненужных излишеств в демократической политике, экономике и языках…строжайшие законы построения предложений для донесения максимально чёткой мысли или красоты (иногда в ущерб красоте). Точно так же в политике и экономике. То, что аналитически не приносит прибыль, уходит аналитически на задний план, как рудимент, что приводит к часто поверхностному знанию, ведущему к процветанию, но угасанию внутреннего развития…» . Здесь мы видим и достоинства, и недостатки аналитической структуры, но очевидно, что для создания инструментально-рационального мировосприятия новоанглийский язык подходит как нельзя лучше, лучше остальных европейских языков. Данные выводы хорошо объясняют как то, что английский язык является самым распространенным международным языком, так и то, что благодаря своему языку англоязычная культура демонстрирует свою эффективность во всех значимых сферах европейской и мировой культуры. Эту связь между инструментальной рациональностью и англоязычным менталитетом можно перевернуть и задаться вопросом, а не создана ли сама инструментальная рациональность как общеевропейский феномен, распространяющий свою экспансию по всему миру, именно английской культурой в период хаоса и брожения ХVI-ХVII-го веков? Инструментальная рациональность, очищенная от ценностных установок, основывается на том, что во всем необходимо исходить исключительно из собственных материальных интересов. Подобная ментальность предполагает взгляд на окружающий мир, в том числе и других людей, как на мертвые неодушевленные тела, средства для достижения моих интересов. Идеологическая основа для формирования и распространения таких взглядов была дана в учении Т. Гоббса, в частности, в знаменитой его фразе «война всех против всех», говорящей о том, естественная природа человека - это вражда с окружающими людьми во имя удовлетворения своих потребностей . В экономическом плане этот постулат Гоббса явился идеологической основой политэкономической концепции А.Смита, которая в свою очередь явилась идеологическим базисом современной либеральной экономики . В философско-методологическом аспекте Т.Гоббс принадлежит к числу родоначальников английского эмпиризма, который, ограничил поле человеческого познания окружающей нас опытной реальностью и на долгое время (а мы с вами продолжаем жить в европейской культуре Нового времени) стал центральной парадигмой философского и научного познания.

Наконец, недавние исследования показывают, что даже гордость европейской культуры - экспериментальная наука, которая долгое время осознавалась как оплот интернационализма, скреплявший национальные миры в единый европейский Универсум, и та не свободна от этнических тылов. В частности, исторически первая научная теория, механика Ньютона, которая на три с лишним столетия определила мировосприятие европейского человечества, имеет в своих основаниях некоторые британские мифологические корни. Юнговская концепция архетипов дает методологическую базу для подобного рода анализа. Результаты структурного анализа ньютоновского механицизма вкратце могут быть представлены следующим образом. Материя, как и весь материальный мир, предстает у Ньютона как бесформенная, пассивная, однородная субстанция. Обращение к традиционной мифологии обнаруживает здесь параллель с символом Воды. Мифологическая «Вода» символизирует всю совокупность возможного. Ньютоновская картина мира несет в своей основе безграничную Воду или Океан как символ физической Вселенной. А поскольку эта картина мира не предполагает Суши, то природа должна мыслиться здесь как начало, хотя и отличное от Воды в ее первоначальном виде, но все же связанное с ней. При этом нетрудно заметить, что механизм в сущности и есть такое начало, так как он тяготеет в большей степени к принципу «водному», хаотичному, материальному, в противоположность организму, насквозь пронизанному духовными, логосными энергиями. Далее, механизм, как известно, предполагает движение. Однако, это не движение в смысле органическом, т.е. не рост, усложнение и последующее увядание, представляющие собой многогранное развертывание внутренней потенции и цели, а движение иного рода - однообразное, бесцельное, сводящееся к развертыванию «дурной бесконечности». Нильс Бор в своей автобиографии сравнил ремонт поврежденной яхты с регенерацией тканей у раненого кита: «… корабль на самом деле тоже не совсем мертвый предмет. Он относится к человеку также как паутина к пауку или гнездо к птице. Формообразующая сила здесь исходит от человека и ремонт яхты тоже в известном смысле аналогичен исцелению кита». Полагаем, что это очень глубокая мысль, ведь, действительно, механизм связан с его создателем и управителем - человеком. Человек в отношении механизма выполняет роль «души» в древнем смысле этого слова, т.е. активного, разумного, волевого, но в то же время качественно отличного от механизма и относительно независимого от него начала (и, следовательно, человек, принимаясь за управление механизмом, как бы дематериализуется, почти сводится к душе, то бишь к разуму и воле). Как видим, механизм выражает собой принципы унификации, бесцельного в себе движения, телесности, доминанты множественности над единством. Все этого - отпечатки признаков материи в древнем, мифологическом смысле этого слова, т.е. материи как неопределенности, текучести, бесформенности, бесконечной раздробленности. Причем, ясно, что в системе традиционных мифологем такому неодушевленному, материальному, подвижному началу, существующему в бескрайнем Океане и связанному с водной стихией может соответствовать лишь символ Корабля. Итак, мифологический символ физической природы в ее феноменальном, предметном виде в картине мира Ньютона - «Корабль».

Природа, согласно Ньютону, не имеет начала активности сама в себе, она движется вследствие внешней трансцендентной силы - Божественного первотолчка, искривляющего инерционное прямолинейное движение обособленных тел, превращающего их в систему природы и приводящего весь этот мир в движение. При этом и закон тяготения Ньютон также склонен понимать как чудо Божье. Итак, ньютоновский Бог в Его динамической ипостаси мыслится абсолютно трансцендентным и совершенно чуждым для природы началом - невидимой, всепроникающей и всеуправляющей силой, противоположной косному видимому миру. Очевидно, в традиционной мифологии этому соответствует образ Ветра, поскольку там “ветер представляет собой воздух в его активном, подвижном аспекте и считается первичной стихией в силу своей связи с творящим дыханием или дуновением”.

Итак, картина мира физики Ньютона, если ее перевести с метафизического языка на язык мифологических символов - это бурлящий, беспокойный Океан-Материя без конца и без края. В Океане этом плавает Корабль-Природа, который движим Ветром-Духом - тем же самым небесным началом, но в его активности.

Если мы вернемся к общему контексту западной культуры Нового времени, то тотчас обнаружим, что в Новое время произошло важнейшее для всей последующей западной истории событие: Англия начала осознавать себя не частью континента, как в Средние века, а Мировым Островом, соответственно стала формироваться и крепнуть особая цивилизация «океанического типа», противопоставившая себя традиционным цивилизациям континентального типа. В геополитике Суша и Моря понимаются как два вида мироустройства и мирочувствования, принадлежащих той или иной цивилизации, которые выражаются в двух антогонистических моделях бытия или «номосах» - Дом и Корабль. Дом - это покой. Корабль - движение. Геополитика видит в Море и Суше, Корабле и Доме не просто метафоры, связанные с географическими особенностями цивилизации, а корневые для сознания и самосознания этой цивилизации мифологемы, определяющие ее бытие и образ исторической жизни, т.е. судьбу. При этом утверждается, что господство стихии Суши и номоса «Дом» свойственно для традиционного типа общества, основные черты которого - привязанность человека к земле, Отечеству, доминирование иерархизированного мировоззрения, как правило, религиозного толка, «духовная Вертикаль», подчеркнуто непрагматичный, нерациональный, небуржуазный вид социальной жизни. Господство Моря и Корабля, напротив, предполагает общество демократического, индивидуалистического типа, основные черты которого - утверждение индивидуальной свободы, активности, и социальной мобильности, деиерархизированное нерелигиозное мировоззрение, «духовную горизонталь», рыночный прагматизм и т.п. . Основатель геополитики Карл Шмидт особо отмечает, что индустриальная революция, культ сциентизма, комфорта и рационализации общественных отношений - принадлежность исключительно цивилизаций океанического типа, связанная с их специфическим мировидением.

1. Духовная культура англосаксов. Отдельные набери англосаксов сменились переселением. Вторжение германских племён стало началом основанием новых государственных образований. Мифология англосаксов мало отличается от кельтской. Главой пантеона германских богов был.... Боден. Суцелло. Христианизация началась в конце 6в. Под влиянием римских миссионеров. Ирландская церковь. Большая роль монастырь иерей как центров науки и культуры. О процессе Христианизация свидетельства рукописные книги 7-8в. Памятники ирландской рукописный книги.

Дальнейшее развитие письменности свидетельствует о развитии христианства. События, связаные с переселением германских племен освещены в трех источниках . Два из них принадлежат христианским авторам (Гильдес, кельтский монах, о гибели и покорении Британии, Беда Почтенный хроника «Церковная история Англов» период от завоеваний цезаря до 700г.). Англо-саксонская хроника 9в. была составлена по инициативе правителя Альфреда Великого. Хроники описывают борьбу кельтских и германских племен.

Вскоре отличия между германцами и кельтами стерлись. В конце 9 в. король Альфред Великий правитель Сусекса назвал свой язык англским , а своих поданных (южной и средней Англии) назвал англичанами . Главную роль в христианизации сыграл Папа Римский Григорий 1 (590-604). В 595г. он приказал выкупить на невольничьем рынке англосаксонских рабов для службы в монастырях Британии. Через год он отправляет в Британию 40 монахов бенедиктинцев. При этом римская церковь отказалась от тотального искоренения язычества. Эта политика хорошо соответствовала специфике культурного развития англосаксов. Капища трогать нельзя, только уничтожать изображения идолов. На месте капищ строить христианские храмы. В результате такой терпимости РКЦ христианство стремительно закреплялось. В 664г на соборе Уинбери христианство признается в качестве официальной религии англосаксов. Успехи христ-ии были двойственными- образовалось 2 культурных потока: латинско-религиозно-монастырская традиция, народная традиция (на дохристианской культуре). Получился синтез. Этот фактор ста определяющим в становлении англосаксонской средневековой литературной культуры.

Первым англосаксонским писателем считается Альдхейм (640-703). Автор богословских трактатов на латинском языке, а так же автор поэм. Трактаты сохранились до наших дней. Поэмы на староанглийском лишь упоминались Уильямом Каким-то (12в). составил также сборник «Загадки» - сотни небольших стихотворений с описанием мифологич животных, созвездей. Позже были переведены на староанглийский и были включены в краткий сборник англосаксонской поэзии.

Бэда Почтенный .(673-775) Окончил монастырскую школу. Учился в Ярроу (монастырь – известный центр богословия). Его труды охватывают широкий круг вопросов о теологии, медицине, математике, грамматике, поэзии. Крупнейший труд – «Церковная история Англов» 731г. здесь же подробное описание завоевания Британии римлянами, географические особенности. В своей работе опирается на более ранние хроники. Был образцом вплоть до эпохи Возрождения. Данте описывает в своей божественной комедии в раю помещает Почтенного среди Платона, Аристотеля и др.

Расцвет эпического творчества – 8-9вв. выделяют 4 основных жанра:

1. Героический эпос – центральное место сюжеты о борьбе с чудовищами, о войнах и т.д.

2. Героические элегии – небольшие произведения о душевном, психологическом состоянии героя, который переживает одиночества, страдания, утрата родителей.

3. Религиозный эпос – обработка библейских легенд и жития святых.

4. Исторические песни – изображали то или иное событие.

Передавались в устной форме. Носителями и создателями называли скопами – исполнители и создатели этих сказаний. Эти люди считались богоизбранными. Эта была одна из наиболее почитаемых фигур. Сидел у ног короля, его осыпали дарами. Хранитель мудрости. В основном ими становились дружинники, а также представители знати. Иногда даже короли выступали в роли скопов. Альфред великий сам выступал в роли скопа.

Поэмы – Веовульф, Видсид. Веовульф (8в.)– единственное крупное произведение англосаксов, сохранившееся целиком, богатство тем и сюжетов, сложность и многогранность содержания.Видсид (7в.) – необычная по содержанию, состоит из 3-х особых циклов. 1 – перечень имен знаменитых имен различных народов, 2- перечень известных скопов племен, 3 – перечень правителей, у которых гостил Видсид.

Несмотря на расцвет устной англосаксонской культуры, письменная традиция развивалась довольно медленно в 8-9вв. в это время на британские острова нападали Викинги, которые разрушали монастыри. В результате остался только один культурный центр – Йорский монастырь. В нем получил великолепное теологическое образование Алкуин – первый англосаксонский мыслитель. Был направлен Папой возглавить епископство Кельдеберийское. В 780г. он отправился в Рим к Папе с миссией. По дороге назад познакомился с Карлом Великом. Алкуин стал его главным советником. При дворе карда Великого была организована Академия в г. Аахен. В Туре создал философскую школу во Франции. Алкуин оставил большое письменное наследие. Деятельность Алкуина явл-ся символом каролинского возрождения. – возрождения величия Рима.

Британия осталась на периферии Каролингского возрождения. В британии был свой культурный центр и свое возрождение под эгидой Альфреда Великого. Тут было возрождение англосаксонской культуры. При дворе Альфреда Великого был образован кружок богословов, философов, писателей. Они ездили по стране, записывали произведения англосаксонской традиции. Монологи Аврелия Августина, сочинения Папы Григория 1.

10-11в. – Бенедиктинское Возрождение – последний подъем англо-саксонской культуры. Эльфрик и Вульфстан – главные представители. Популярность приобрела житейская литература, рассчитанная на массового читателя. «Бестиарий » содержит описание 3-х существ: пантеры, кита и куропатки. Пантера сиволизирует Христа, дракон – Дьявола. Трехдневный сон пантеры – смерть и воскрешение Христа. Написан был в стихотворной форме.

Англосаксы были предшественниками современных англичан, жившими в Британии в V - XI вв. Сначала это был конгломерат разных германских племен, который постепенно стал основой единой нации. Эволюция англосакского народа в английский произошла после Нормандского завоевания Англии в 1066 году.

Англы и саксы

Чтобы понять, кто такие англосаксы, необходимо обратиться к древней и средневековой истории Британии. Этот народ появился в результате слияния нескольких германских племен. Это были англы, саксы, а также юты. До III века они жили на территории современной Германии и Дании. Тогда это была языческая территория, граничившая с Римским государством.

Империя несколько столетий контролировала Британию. Когда на остров вступили первые легионы, там жило кельтское племя бриттов, от имени которых эта земля и получила свое название. В III столетии началось Оно охватило и германские племена. Знание этих древних процессов миграции помогает осознать, кто такие англосаксы. Натиск кочевников с востока заставил англов, саксов и ютов отправиться на запад, пересечь море и осесть в Британии. Местное население приняло чужаков в штыки, и начались длительные войны за контроль над островом.

Образование семи королевств

Выясняя, кто такие англосаксы и откуда они взялись, нельзя не упомянуть о том, что они истребили кельтское население Британии, подвергнувшееся сильному римскому влиянию. До V века эта война была частью одной большой войны между умирающей империей и варварами. В VI столетии римская власть на острове осталось в прошлом, а бритты были уничтожены.

На новых для себя землях германские племена основали собственные королевства. Англы - Нортумбрию, Мерсию и Восточную Англию, саксы - Уэссекс, Эссекс и Суссекс, а юты - Кент. Несмотря на национальное сходство, они стали регулярно воевать друг с другом. Политическая раздробленность на семь королевств и еще несколько мелких княжеств сохранялась вплоть до IX века.

Альфред Великий

Постепенно этнические и языковые границы между германскими племенами окончательно стерлись. Этому способствовали многие факторы: долгая жизнь бок о бок, торговля, династические браки между правившими династиями и т. д. Англосаксами называют народ, появившийся в IX столетии на территории семи королевств. Важной частью сплочения населения стала его христианизация. До переселения на остров англы и саксы, как и все германцы, были язычниками и поклонялись своему собственному пантеону божеств.

Первым в 597 году крестился король Кента Этельберт. Церемонию провел святой Католической церкви Августин. Со временем новое учение распространилось среди всего германского Христиане - вот кто такие англосаксы, начиная с VII - VIII вв. Правителю Уэссекса Эгберту, правившему в 802 - 839 гг., удалось объединить под своей властью все семь королевств. Сегодня историки считают его первым монархом Англии, хотя сам он такой титул не носил. Его внук Альфред Великий в конце IX века возглавил национально-освободительную борьбу против викингов, посягавших на Британию. Очистив остров от интервентов, он принял заслуженный титул В истории развития нации начался новый период. Сегодня историки исследуют именно IX век, чтобы подробнее выяснить, кто такие англосаксы. В современном мире знания о них основываются на текстах средневековых хроник и археологических находках.

Крестьянство

В массе своей население Британии того периода занималось сельским хозяйством. Кто такие англосаксы с социальной точки зрения? Это были свободные крестьяне (их звали керлами). Эти малые землевладельцы были совершенно самостоятельными, не зависели от аристократии и подчинялись только королевской власти. Они платили государству продуктовую ренту, а также участвовали в фирде - национальном ополчении.

До VIII века в хрониках не упоминается о существовании прослойки зависимых крестьян. Серьезной угрозой для их свободы стали разорительные набеги викингов. Разбойники из Скандинавии прибывали на остров неожиданно. Они сжигали мирные селения, а жителей убивали или уводили в плен. Даже если крестьянину удавалось спастись от викингов, он оставался ни с чем. В бедственном положении ему приходилось искать опеки у дворян, обладавших крупными земельными наделами. Кроме того, в период войн государство каждый раз значительно повышало налоги. Поборы сильно били даже по тем хозяйствам, которые находились в относительно мирных регионах. Так история англосаксов естественным образом постепенно пришла к появлению крепостных.

Нормандское завоевание

С течением времени узнать кто такие англосаксы и откуда они взялись стало сложнее, из-за того, что эта этническая культура постепенно ушла в прошлое после того как Англию завоевала армия Нормандского герцога Вильгельма I. В 1066 году его флот отбыл из раздробленной Франции и прибыл в Британию. Целью Вильгельма Завоевателя был английский престол, который занимала англосакская династия.

Королевство было ослаблено из-за одновременного нападения викингов, также желавших закрепиться на острове. В нормандцы победили армию монарха Гарольда II Годвинсона. Скоро вся Англия оказалась в руках Вильгельма. Это событие не было простой ротацией правителя, какие часто случались в Средневековье. Вильгельм был иностранцем - он говорил на чужом языке и был воспитан в другом обществе.

Появление англичан

Придя к власти, новый король привел на остров свою нормандскую элиту. Французский язык ненадолго стал языком аристократии и вообще всех верхов. Однако старое англосакское наречие сохранилось в огромной крестьянской среде. Пропасть между социальными слоями сохранялась недолго.

Уже в XII веке два языка слились в английский (раннюю версию современного), а жители королевства стали называть себя англичанами. Кроме того, нормандцы принесли с собой классический и военно-ленную систему. Так зародилась новая нация, а термин «англосаксы» стал историческим понятием.