Многие народы приписывали оленю сверхъестественные черты, но особенно почитали оленя необычной внешности. Они считались «оленями - хозяевами», «оленями - шаманами». И в первую очередь это относится к белым оленям.

Белый олень для кельтов был мистическим животным, явившимся на землю из потустороннего мира, он обладал сверхъестественными способностями и был держателем ключа к миру знаний. Образ Белого оленя встречается во многих кельтских легендах.

Святой великомученик Плакида был римским военачальником. Он строго следовал заповедям - воевал без жестокости, проявляя милосердие к побежденным, помогал бедствующим и страждущим. Однажды на охоте Плакида встретил прекрасного белого оленя. Когда олень повернул голову, пораженный военачальник увидел между его сияющих рогов крест. Уверовал Плакида в единого Бога, крестившись, принял имя Евстафий. Подобно и святой Губерт принял христианскую веру, когда явился ему белый олень, между рогов которого сиял крест. Свидетельствуя о чудесной встрече, Губерт обратил ко Христу множество людей и сделался епископом Льежским.

Белоснежная олениха является символом чистоты и непогрешимости учения Римско-котолической церкви. Белый олень - герой «Сказания о короле Артуре». В Чехии есть поверие, что у того кто увидит белого оленя, исполнятся все желания. Особо почитаются белые олени в Японии. У китайцев белый олень-самец символизирует бога долголетия Шоу - Синя.

На древнем Севере олень являлся символом неба, а белый олень - символом небесного света, который знаменовал преображение ночи в день.

В Финляндии есть легенда о Ваадине — белом олене. Это трагическая история прекрасной девушки, превращенной в свирепого оленя. Для многих охотников встреча с оленем стала роковой. И когда жених девушки попытал счастья, олень смертельно ранил его. Но кровь, текущая из раны юноши, сняла проклятие с белого оленя.

Как бы неправдоподобно ни выглядела эта история, коренные жители Лапландии уверяют, что олени-убийцы и в самом деле существуют. Такие олени держатся, как правило, особняком. Основным их отличием являются рога — по форме напоминающие острые сабли, направленные вперед. При нанесении удара шансов на выживание практически нет. Это животные, которые отличаются невероятным умом и очень осторожны.

В Забайкалье белые олени назывались «князьки» или «царьки». В Восточной Сибири добыть белого оленя - изюбря считалось огромной удачей. Шкура таких животных приносила в семью достаток и счастье. На такие шкуры делались заговоры, наговоренная шкура ценилась очень высоко, и купить ее было практически не возможно — она становились вечным достоянием семьи. Буряты высоко ценят такие шкуры, почитают за счастье ими обладать, и если передают, то только как приношение в дацан.

На Алтае белые олени - маралы, напротив, были священными и неприкосновенными животными. О них складывались легенды. В одной из легенд рассказывается: «У охотника родился сын и тоже стал охотником. Без добычи сын никогда домой не возвращался. Но однажды юноша вернулся с охоты пустым… Сын рассказал отцу, что целый день гонялся по Юч-Сумеру за белым оленем. Очень странный олень - он исчезал, как только охотник хотел стрелять. Отец выслушал сына и строго сказал ему: «Не убивай белого оленя! Будет беда! Весь наш род вымрет». Но сын не послушался старого охотника и убил белого оленя… С тех пор род их стал заметно редеть».

Белые олени — большая редкость. Одно из самых больших сообществ белых оленей проживает в Сенека Каунти, штат Нью-Йорк. Олени полностью белые, у них розовая кожа. В коже совершенно отсутствует пигмент, она практически прозрачна и можно увидеть, как под ней течет кровь.

В Чехии в Ронове создан государственный заповедник белых оленей. Возможно, это позволит избавиться от угрозы исчезновения белого оленя, занесенного в «Красную книгу» ЮНЕСКО.

У большинства народов Сибири белые олени отгоняли злых духов, приносили счастье. Убивать их считалось большим грехом. Это один из наиболее древних символов, он знаменует собой Преображение. Олень - зверь большой силы, стремительный и смелый, но не злобный считается знаком достижения светлого, чудесного и неземного.

И в наши дни слышны отзвуки древних символов. Белого северного оленя не поставят в упряжку, не заставят работать. Охотники рассказывают, что при встрече с белым оленем не могли выстрелить, как будто кто-то отводил руку, или олень исчезал, как будто его и не было.

Нам встретилось такое описание: «Под сосной зашевелился сугроб. Какой сугроб, олень! Его белая шкура сделала его почти не заметным на снегу. А ведь у хантов белые олени в почете. Говорят, что они счастье и удачу приносят. Вот и мне удача. Мясом разживусь. Тем более, уши у оленя не надрезаны - значит не совхозный, дикий. Щелкаю затвором, прицеливаюсь. Олень медленно поворачивает морду. Его черные, чуть навыкате глаза смотрят на меня. По спине у меня пробегает холодок. Я опускаю карабин…»

К 370 г. стало ясно, что аланы войну с гуннами проиграли, но до полного разгрома и покорения ими аланов было очень далеко. Мобильные конные отряды гуннов контролировали степи Северного Кавказа от Каспийского моря до Азовского . Но предгорные крепости аланов взяты не были, не была захвачена и пойма Дона, что вообще было не под силу кочевникам, базирующимся на водораздельные степи . Низовья Дона обороняли эрулы, этнос, по-видимому, не скандинавский, а местный , но покоренный Германарихом и впоследствии огерманившийся. В Италии, которую они покорили под предводительством Одоакра в 476 г., этот этнос известен как герулы. Эрулы отличались чрезвычайной подвижностью и высокомерием. Они поставляли соседям легкую пехоту. О столкновении их с гуннами сведений нет. Это указывает на то, что гунны не пытались форсировать низовья Дона. Они нашли иной путь.

Согласно сообщению Иордана, в 371 г. гуннские всадники увидели на Таманском полуострове пасущуюся там самку оленя и погнались за нею. Притиснутая к берегу моря олениха вошла в воду и, «то ступая вперед, то приостанавливаясь» , перешла в Крым. Охотники последовали за ней и установили место подводной отмели, по которой шел брод. Они вызвали сюда своих соратников, перешли пролив и «подобные урагану племен... захватили врасплох племена, сидевшие на побережье этой самой Скифии», то есть Северного Крыма . Дальнейшее легко представить. Гунны прошли через степи до Перекопа и вышли в тыл готов, которые, будучи союзниками аланов, сосредоточили свои войска на Дону, обороняя его высокий правый берег от возможного вторжения гуннов. Гуннам никто не мог помешать развернуться на равнине Приазовья.

Автор V века Евнапий писал: «Побежденные скифы (готы) были истреблены гуннами, и большинство их погибло. Одних ловили и избивали вместе с женами и детьми, причем не было предела жестокости при их избиении; другие, собравшись вместе, обратились в бегство» . Конечно, тут не обошлось без преувеличений. Многие остроготы остались с гуннами и сражались на их стороне на Каталаунском поле, а потом против них на реке Недао. Но важнее другое: держава Германариха представляла собой не союз племен, а «лоскутную империю». Разбив остроготов, гунны дали возможность завоеванным готами племенам освободиться и, надо думать, рассчитаться с захватчиками.

М.И. Артамонов полагает, что «черняховская культура полей погребений» по своему характеру должна быть приписана готам. Она бытовала всего два века – III и IV. Даже если эта культура не была этнически монолитна, то есть включала готов, сарматов и, возможно, славян (антов), то остается фактом ее исчезновение в IV веке, что совпадает с гуннским нашествием . Доводы М.И. Артамонова убедительны, но остается только одно сомнение: черняховская культура размещена в лесостепи; гунны – степняки. Не помогли ли им местные славянские, литовские и угро-финские племена? От нашествия гуннов пострадали также эллинские города бывшего Боспорского царства, в том числе Пантикапей (Керчь). Эта область сохранила тень самостоятельности под римским верховным владычеством, но в IV веке была покинута римлянами на произвол судьбы. В эпоху Августа и Тиберия южнобережные города имели ценность как торговые центры, а греки привозили вино и предметы роскоши . Но в III веке готы заставили боспорцев предоставить им корабли для пиратских набегов на Малую Азию и Грецию . После этого предательства римляне потеряли симпатию к Боспору. И когда пришли с Северного Кавказа гунны, они уничтожили все города бывшего Боспорского царства . Почему же сдались эллинские крепости, если гунны осаждать и брать города не умели? Почему боспорцы даже пошли на почетную капитуляцию? Ведь гунны были достаточно покорны своему вождю Баламберу и, следовательно, дисциплинированны. Да и корабли у греков были, и море под боком... Немного энергии, и можно было отбиться или спастись!

Вот что такое фаза обскурации в процессе этногенеза. В этой фазе легче погибнуть, чем сопротивляться. А если бы и нашелся энергичный грек, предложивший способ спасения, то его бы постигла судьба Стилихона и Аэция , ибо таково действие статистических закономерностей этногенеза. Вследствие погрома, учиненного гуннами эллинским городам бывшего Боспорского царства, Восточная Римская империя, становящаяся Византией, оказалась в числе врагов гуннов.

Пройдя Перекоп, гунны столкнулись не с обскурантами, а с этносами, находившимися в фазе подъема. Энергии у них было даже слишком много, но доминанты, которая бы направила эту энергию в заданное русло, не было. Германариху было уже 110 лет, и он в силу своей дряхлости не мог быстро находить выходы и применяться к изменившейся ситуации. Визиготы тяготились его властью, ибо их королей сделали просто «судьями» , лишив титулов и власти. Всеми силами старались добиться независимости и гепиды, но хуже всех было венедам (славянам). Росомонку Сунильду Германарих за измену супругу приказал разорвать на части дикими конями. Тогда ее братья Cap и Аммий нанесли ему удар . Хотя Германарих не умер и не выздоровел, но стал управлять делами как больной старик, то есть очень плохо.

Еще до этого Германарих подчинил «достойных презрения» венетов , которые были многочисленны и пробовали сначала сопротивляться. Он подчинил также эстиев (литовское племя аистов) , приобретя, таким образом, еще одних подданных, которые ненавидели остроготов. Поскольку гунны, в отличие от готов, искали не врагов, а друзей, то все обиженные племена и народы вошли с ними в контакт. В 375 г. Германарих, видя неизбежность гибели, вонзил в себя меч, а остроготы частью подчинились гуннам, а частью ушли к визиготам, твердо решившим не сдаваться. Они управлялись родом Балтов (храбрых), издавна соперничавших с королевским родом Амалов (благородных), и отчасти поэтому приняли решение, которое, как впоследствии оказалось, повело к этнической дивергенции – разделению одного этноса на два взаимно враждебных.

Гунны между тем продолжали идти на запад. Визиготы ждали их на Днестре. Отряд гуннов переправился через Днестр там, где не было охраны, напал на визиготов с тыла и вызвал у них панику. Большая часть готов бросилась бежать к Дунаю и там просила убежища у императора Валента. В 376 г. они с разрешения властей империи переправились через Дунай и крестились по арианскому обряду . Меньшая, языческая часть визиготов во главе с Атанарихом укрепилась засеками в густом лесу (Гилее) между Прутом и Дунаем. Но, поняв безнадежность дальнейшего сопротивления гуннам, Атанарих договорился с императором Феодосием и в 378-380 гг. перевел свое войско на службу империи на правах федератов – союзников с автономным командованием.

Иначе сложилась судьба остроготов. Готы после гибели Германариха попытались вернуть себе независимость. Преемник Германариха Винитарий «с горечью переносил подчинение гуннам» . В конце IV века он попробовал «применить силу, двинул войска в пределы антов. В первом сражении он был побежден, но в дальнейшем стал действовать решительнее и распял их короля Божа с сыновьями его и с семидесятью старейшинами» . Как понять такое странное самовольство? Видимо, рассказ Евнапия о свирепости гуннов является преувеличением. Иначе откуда бы взяться у остроготов большому войску, после того как в 376 г. ушли визиготы и увели часть остроготов, а гепиды, хоть и готское племя, но отделились от остроготов при первом же их ослаблении .

Анты были «многочисленны и сильны» . Война с ними была трудной и в конечном счете гибельной. Это был как бы вызов гуннам путем ликвидации их союзника. В ответ на это через год после казни Божа гуннский царь Баламбер, призвав на помощь тех остроготов, которые остались ему верны, напал на Винитария и после нескольких неудач разбил и убил его в бою на реке Эрак (Нижний Днепр). После этого в степи наступил долгий мир.

Гунны в начале V века продвинулись на запад, но без военных столкновений. На первый взгляд это удивительно, но посмотрим на ход событий и на историческую географию этносов Паннонии. В Дакии укрепилось готское племя гепидов, вождь коих Ардарих был личным другом Аттилы. Остроготы, ушедшие с визиготами в римские пределы, не ужились с ними. В 378 г. полководцы Алатей и Сафрах увели своих остроготов в Паннонию и поселили на берегах Дуная . В 400 г. на этой реке появились гунны. Мятежный готский федерат Гайна, проиграв столкновение с населением Константинополя, бежал за Дунай, был схвачен гуннами и обезглавлен . Около того же времени сын римского полководца Гауденция, Аэций, будучи заложником у гуннов, тоже подружился со своим сверстником Аттилой и его дядей Ругилой, который затем стал царем гуннов. Итак, гунны заняли Паннонию без войны, при поддержке многих племен, среди которых, вероятно, были анты и руги. Так выглядело «губительное вторжение гуннских орд»?!

Но были у гуннов и враги. Точнее, это были враги союзных с гуннами племен. Это были свевы – враги гепидов, вандалы – враги ругов, бургунды и злейшие враги самих гуннов – аланы. Эти этносы покинули свою родину, страшась гуннов. В 405 г. они ворвались в Италию. Вождь их Радагайс дал обет принести в жертву богам всех захваченных сенаторов, но сам был окружен войсками Стилихона, предан и казнен. Только этот поход и можно считать последствием гуннского нажима на этносы Европы. А ведь Великое переселение народов, по общепринятому мнению, началось в 169-170 гг. с маркоманской войны , перехода готов «из Скандзы», но никак не с появления в заволжских степях гуннов.

Главная ставка гуннских вождей в начале V века находилась в степях Причерноморья. Туда направлялись византийские посольства до 412 года. Тем не менее переселение гуннов на берега Дуная шло неуклонно; венгерская пушта (степь) напоминала им заволжскую родину, которую к V веку гунны покинули, поскольку климатический сдвиг от вековой засухи к повышенному увлажнению степной зоны вызвал расширение сибирского леса и лесостепи к югу. Полоса сухих степей сузилась, а значит, сузился и гуннский ареал.

Экстенсивное кочевое скотоводство требует больших пространств с редким населением. Лошади и овцы, привыкшие к степным травам, не могут жить на лесных влажных кормах, а тем более добывать корм из-под глубокого снега. Следовательно, необходимы сенокосы, а этого ремесла гунны не знали. Поэтому они сдвинулись на территории завоеванные, где было можно использовать труд покоренных аборигенов. Но тех надо было либо держать в страхе, для чего у малочисленных гуннов не было сил, либо компенсировать их военной добычей. Европейские пассионарные варвары знали, что компенсацию они могут получить только в Римской империи. Но без должной организации их вторжения были сначала неудачны, потом полуудачны: римляне впустили бургундов в долину Роны, вандалов, свевов и аланов – в Испанию, визиготов – в Аквитанию, франков – в Галлию, но остальные варвары тоже хотели урвать свою долю римского пирога, а умный правитель, как известно, считается с пожеланиями масс. Ругила был правителем умным и осторожным. Когда в 430 г. гунны достигли Рейна, он попытался наладить с Римом дипломатические контакты и даже давал империи свои войска для подавления багаудов в Галлии. Но он умер в 434 г., и власть перешла к Аттиле и Бледе – детям его брата Мундзука.

Примечания:

Геродот. История в девяти книгах. Т. 1. М., 1888. С. II.

Сосновский Г.П. Ранние кочевники Забайкалья // Краткие сообщения Института истории материальной культуры. 1940. Т. VIII; Его же. Плиточные могилы Забайкалья // Труды отдела истории первобытной культуры Эрмитажа. 1941. Т. I.

Дебец Г.Ф. Палеоантропология СССР. М.; Л., 1948. С. 121.

«По ту сторону Мэотиды» (Аммиан Марцеллин. XXXI, 2, 1).

Средний Дон окаймляют три террасы. На нижней – прибрежный лес (ту-гай), на средней – степь с колками (рощами) – прекрасным укрытием для местных жителей и их отрядов. Донские казаки защищались здесь от ногайцев вплоть по XVIII век. Чтобы разбить казаков, ногайцам нужен был большой численный перевес. «Бесчисленные полчища гуннов» – плод фантазии европейских историков. Гунны в войне с аланами кормились охотой и, следовательно, могли передвигаться только малыми отрядами, совмещая охоту с войной. Да и было их до 370 г. очень мало. Положение изменилось потом.

Центральной фигурой в старинных кельтских легендах является образ благородного Белого Оленя. Древние кельты уверяли, что Белый Олень прибыл на землю как посланник потустороннего мира и обладал мощными сверхъестественными способностями. Благородный Белый Олень был надежным хранителем волшебного ключа к бескрайнему миру знаний и вручал его на время обучения только самым достойным людям. Этот же Белый – главный герой эпоса о правлении короля Артура.

В финском фольклоре тоже есть легенда о белом олене Ваадине, или заколдованной красавице. Прекрасную девушку злобное колдовство превратило в свирепого оленя, безжалостно убивавшего всех охотников. Лишь только самопожертвование и верная любовь жениха спасли её от магических чар. Олень Ваадин в бою нанес глубокую рану юноше, но кровь любимого попала на девушку-оленя, и страшное колдовство потеряло свою силу.

В Сибири издавна считалось, что белые благородные олени оберегают от злых духов и демонов. Они символизировали счастье, и убийство оленя приравнивалось к самому страшному прегрешению.

При проведении археологических раскопок в Англии и Шотландии были обнаружены древние тайники, в которых сохранились фрагменты оленьих . Именно оленьи косточки по поверьям служили защитой от лихого глаза и злых духов.

Легенда об олене, который повернул голову

У города китайского Санья есть еще одно название Город Оленей, возникновение которого связано со старинной легендой. Говорят, что давным-давно жил в этих краях со своей матерью юноша Ахэй – бесстрашный и отважный . Но однажды мать юноши сильно заболела, и вылечить ее могла только настойка из пантов оленя. Поэтому отправился Ахэй в горы за добычей. Долго бродил юноша в поисках оленя, пока, наконец, не повстречал животное. Началась эта долгая погоня в непроходимых лесах горы Учжишань, а закончилась возле далекой бухты Санья. Как только охотник натянул тетиву лука и собрался выстрелить в загнанного зверя, олень обернулся и предстал перед парнем в виде обворожительной девушки из племени ли. Это была богиня, спустившаяся на землю. Влюбившись в Ахэя, она помогла ему добыть лекарство для умирающей матери. Позже, поженившись, они счастливо зажили вместе. А то место, где они встретились, и произошло волшебное превращение животного в девушку, стало носить имя «Олень повернул голову». До сих пор для жителей Китая герои этой легенды остаются символом чистой и преданной любви.

Боргояков М.И.

Как известно, в III в. до н.э. на территории Монголии и Южного Забайкалья образовался военный союз хунну, ядро которого составили двадцать четыре племени. Большинство исследователей считают, что гунны в своей основе представляли объединение тюркских племен, возможно, с включением также этнических групп моногольско-тунгусского и кетского происхождения. А.П.Дульзон полагал, что господствующая группа гуннов, соседствовавшая с китайцами, говорила на енисейском (кетском) языке.

Количество племен, составивших основу хуннского союза в степях Монголии и Южного Забайкалья, соответствует упоминаемому в тюркском предании об Огуз-хане числу его внуков (24), каждый из которых стал главой племени, названного по его имени.

Возможно, в этом предании нашел отражение хуннский период истории тюркских племен.

Существует предположение, что тотемным животным шаньюйского рода гуннов был бык. Родоначальником другой группы гуннов считался, по-видимому, олень или волк, на что указывают отрывочные сведения древних авторов и более поздних преданий о происхождении тюрко-моногольских родов.

По сообщению историка Приска, этот "свирепый род" расселился на дальнем берегу Мэотийского озера (то есть на берегу нынешнего Азовского моря). У Иордана приводится следующая легенда о гуннах: "Охотники из этого племени, выискивая однажды, как обычно, дичь на берегу внутренней Мэотиды, заметили, что вдруг перед ними появился олень, вошел в озеро и, то, ступая вперед, то, приостанавливаясь, представлялся указующим путь. Последовав за ним, охотники пешим ходом перешли Мэотийское озеро, которое до тех пор считали не переходимым, как море. Лишь только перед ними, ничего не ведающими, показалась Скифская земля, олень исчез. Вовсе не зная, что, кроме Мэотиды, существует еще и другой мир, и приведенные в восхищение Скифской землей, они, будучи догадливыми, решили, что путь этот, никогда ранее не ведомый, показан им божественным соизволением. Они возвращаются к своим, сообщают им о случившемся, расхваливают Скифию и убеждают все племя отправиться туда по пути, который узнали, следуя указанию оленя. Всех скифов, забранных еще при вступлении, они принесли в жертву победе, остальных, покоренных, подчинили себе".

Из этой легенды следует, что олень, указавший путь гуннам, был в их представлении тотемным животным-родоначальником и его образ связывался с названным озером. Е.Ч.Скржинская пишет, что сюжет об олене (иногда это бык или корова), следуя за которым гуннские охотники перешли Мэотийское болото или Киммерийский Боспор, был широко распространен и повторялся у ряда писателей У-У1 вв. (Евнапий, Созомен, Прокопий, Агафий, Иордан). "Я нашел и такое известие, - писал последний, - что Киммерийский Боспор, обмелевший от снесенного Танаисом ила, позволил им перейти пешком из Азии в Европу...". Е.Ч.Скржинская отмечает, что древние авторы, хорошо представляя фантастичность сказания об олене, в попутных замечаниях выражали скептическое отношение к этому вымыслу.

Далее укажем, что в решающий момент битвы на Каталаунских полях, известной в истории как "битва народов", гуннский вождь Аттила обратился с воодушевляющей речью к своим воинам: "...Наконец, к чему фортуна утвердила гуннов победителями стольких племен... Кто же, наконец, открыл предкам нашим путь к Мэотидам, столько веков пребывавший замкнутым и сокровенным? Кто же заставил тогда перед безоружными отступить вооруженных?..".

Е.Ч.Скржинская замечает, что слова Аттилы свидетельствуют о том, что гуннский вождь имел в виду глубоко почитаемого прародителя гуннов - тотемное животное (оленя, быка, а может быть, и волка), которое, согласно преданию, указало путь в Европу, много столетий остававшийся им неведомым.

Гуннские предания (или мифы), естественно, не могли исчезнуть бесследно. Они продолжали жить в мифах многих народов Евразии, в том числе тюрских. В том же предании об Огуз-хане, получившем широкое распространение среди тюркских народностей, проводником выступает волк. Согласно этому преданию, на рассвете в шатер Огуз-кагана проник луч, подобный солнечному. Из того луча возник сивошерстный, сивогривый большой волк и произнес: "Теперь двигайся с войском, Огуз-каган. Веди сюда народ и беков, я буду тебе показывать дорогу". Следуя на запад по пути, указанному волком, Огуз-каган побеждает своих врагов.

Сюжет о "волке-вожатом" очень близок преданию о происхождении самнитского (древнеиталийского) племени гирпинов (гирпус волк). Гирпины пришли на завоеванную ими территорию, ведомые волком ("волк, подойдя к нему, стал его спутником и вожатым").

Столь близкое совпадение сюжетов вряд ли можно объяснить типологическим сходством. Сюжет о волке-вожатом из предания об Огузе, видимо, весьма древен и существовал еще в эпоху скифов и гуннов.

В.А.Гордлевский отмечает, что сказания о волке, традиционные для тюрко-монгольских племен, могли быть занесены в Европу кочевниками из Азии. Они оказали влияние и на средневековый европейский эпос. Ал.Веселовский, анализируя предания об Аттиле, обнаружил в них два эпических течения: более сторое - гунно-гетское, преломившееся в восприятии мадьяров, "наследников гуннов", и более новое - итальянское (латино-христианское). Для гуннов, гетов и мадьяров Аттила - герой, родившийся в результате сверхъестественного зачатия - от света... (Ср.: в предании об Огузе сивогривый волк возникает из луча, подобного солнечному). С другой стороны, согласно преданию, рождение Огуз-кагана связывается с быком. Налицо явное переплетение (смешение) двух древних сюжетов.

Следует также отметить, что гуннская легенда об олене в известной мере перекликается с киргизским преданием о Рогатой матери-Оленихе - прародительнице рода буга, записанным еще Ч.Валихановым (ХIХ в.). Этот древний сюжет использовал Ч.Айтматов в повести "Белый пароход". Изложим его содержание (по А.Алимжанову).

Кара-Мурза и Асан (герои предания), охотясь за оленями в горах Ала-Мышык, увидели в стаде маралов прекрасных девочку и мальчика с оленьими рогами. Они убили мальчика и схватили девочку, которая с воплем бросилась на труп брата и долго неутешно рыдала. Предание гласит, что, проклятые рогатой девочкой, Асан и Кара-Мурза не имели потомства. Предводитель Мирза-Кул, к которому привели прекрасную девочку, отдал ее замуж за своего внука Яман-Кула. По преданию, эта родоначальница по имени Муюзбайбиче (Рогатая мать) прославилась своей необыкновенной мудростью. Утверждают, что в последствии она утратила украшавшие ее рога. Вымыв как-то голову, она приказала служанке вылить воду в такое место, которого не касалась нога человека. Служанка из любопытства, или же не найдя соответствующего места, выпила эту воду и от этого зачала сына, назвав его после рождения именем Джелден (от ветра)... По сообщению Ч.Валиханова, современные ему киргизы продолжали свято чтить память Рогатой матери и в тяжелые моменты своей жизни приносили ей жертвы, обращаясь к ней с молитвой. Она считается покровительницей озера Иссык-Куль, и дух ее витает над Иссык-кульской долиной.

В религиозных представлениях многих народов Евразии важное место занимал образ быка (или коровы, оленихи). Из тюркской мифологии известно, например, что легендарным первопредком тюркских огузских племен был Огуз-каган (Бык-каган), рожденный Ай-каган от быка. Ог"уз или бука (в различных фонетических вариантах) являелся культовым животным - тотемом, название которого стало этнонимом.

Наиболее убедительное, с нашей точки зрения, объяснение этимологии собирательного этнического имени огуз дает А.Н.Кононов, считая его исходной основой Ог" (ок) род, племя + афф. множ. ч. - (у) з. Эта основа находится в прямой связ родаи со старотюркским словом о"г мать и к этой же основе восходят слова ог"ул потомство, сын, и "огуш" - сородич. Корни этого понятия ("первопредок", "род") уходят, по видимому, в глубокую древность.

Пугу (другое название быка. - М.Б.) как одно из поколений племени теле упоминается в истории Танской династии (VII-VIII вв. н.э.). Отмечается, что обычаи у этого племени в основном те же, что и у тугю. Этот этноним сохранился у современных киргизов (бугу), он бытует также у хакасов (пуг"а): был улус Пуг"алар аалы, то есть "улус рода Пуг"а".Представители этого рода свое происхождение возводили к племени пуг"у (бугу). В прошлом у хакасов бытовали мужские имена Пуг"а, Хара Пуг"а и т. д. В енисейской рунической надписи (№ 50 по С.Е.Малову) Буг"а встречается в качестве собственного имени: "Буг"а эр аты " Геройское имя Буга. Это же имя фигурирует в уйгурских памятниках XII-XIV вв. и в хакасском фольклоре. Культ быка был известен предкам западных бурят. Так, например, ленские буряты считают себя потомками мифических сыновей быка- первопредка Буха-Нойона, Эхирита и Булагата. В бурятской мифологии говорится, что, "задевая небо своими широкими раскидистыми рогами, божественный бык спустился на землю, породил на берегу Байкала двух героев-близнецов, предков бурятского народа, Эхирита и Булагата, а затем встретил своего извечного врага - Черного быка Тайджи-хана.После тяжелой схватки побежденный Черный бык с ревом удалился. Буха-Нойон лег отдохнуть на этом месте и окаменел навеки".

Археологические данные свидетельствуют о том, что культ быка у различных племен и народов восходит к глубокой древности.По сообщению М.Д.Хлобыстиной, в Хакасии центральными образами Окуневского искусства (II тыс. до н.э.) выступают женщина-мать и ее тотемный супруг - бык. Роль быка как ведущего тотема на ранних стадиях развития скотоведческих обществ определялась реальной экономической обстановкой эпохи ранней бронзы, когда именно крупный рогатый скот составлял основу хозяйства, костяк стада. Это положение сложилось еще в эпоху энеолита, когда, по-видимому, и утвердилась идея почитания быка. По словам автора,иконографические изображения женщин в сочетании с фигурами быков указывают на связь этих изображений с культом плодородия, с идеей благополучного продолжения рода. Неизменно повторяется образ окуневских стел-мегалистов - лицо женщины, увенчанное бычьими рогами. В представлении людей окуневской культуры бык ассоциировался,с одной стороны, с образом Солнца, с другой - с понятиями "вода", "река" и "плодородие", игравшими исключительную роль в жизни древних народов, особенно кочевых. "Нет почти ни одного племени, - пишет М.И.Шахнович, у которого вода не считалась бы матерью всего живого, целебной, очистительной силой плодородия ". "Нет воды - нет жизни", - говорили в старину. Поэтому в сознании древнего человека образ быка связывался с источником воды, дающим жизнь. В отдельных случаях понятия "бык" и "река" совмещались в представлении древних - бык обитал в воде, в реке. Отзвуки этого представления можно обнаружить в хакасском эпосе. В поэме "Хан-Кичегей" одноименный богатырь борется с быком-чудовищем, обитавшим в большой реке: Черная великая (большая) река вздулась,

Многие народы приписывали оленю сверхъестественные черты, но особенно почитали оленя необычной внешности. Они считались «оленями – хозяевами», «оленями – шаманами». И в первую очередь это относится к белым оленям.

Белый олень для кельтов был мистическим животным, явившимся на землю из потустороннего мира, он обладал сверхъестественными способностями и был держателем ключа к миру знаний. Образ Белого оленя встречается во многих кельтских легендах.

Святой великомученик Плакида был римским военачальником. Он строго следовал заповедям – воевал без жестокости, проявляя милосердие к побежденным, помогал бедствующим и страждущим. Однажды на охоте Плакида встретил прекрасного белого оленя. Когда олень повернул голову, пораженный военачальник увидел между его сияющих рогов крест. Уверовал Плакида в единого Бога, крестившись, принял имя Евстафий. Подобно и святой Губерт принял христианскую веру, когда явился ему белый олень, между рогов которого сиял крест. Свидетельствуя о чудесной встрече, Губерт обратил ко Христу множество людей и сделался епископом Льежским.

Белоснежная олениха является символом чистоты и непогрешимости учения Римско-котолической церкви. Белый олень – герой «Сказания о короле Артуре». В Чехии есть поверие, что у того кто увидит белого оленя, исполнятся все желания. Особо почитаются белые олени в Японии. У китайцев белый олень-самец символизирует бога долголетия Шоу – Синя.

На древнем Севере олень являлся символом неба, а белый олень – символом небесного света, который знаменовал преображение ночи в день.

В Финляндии есть легенда о Ваадине — белом олене. Это трагическая история прекрасной девушки, превращенной в свирепого оленя. Для многих охотников встреча с оленем стала роковой. И когда жених девушки попытал счастья, олень смертельно ранил его. Но кровь, текущая из раны юноши, сняла проклятие с белого оленя.

Как бы неправдоподобно ни выглядела эта история, коренные жители Лапландии уверяют, что олени-убийцы и в самом деле существуют. Такие олени держатся, как правило, особняком. Основным их отличием являются рога — по форме напоминающие острые сабли, направленные вперед. При нанесении удара шансов на выживание практически нет. Это животные, которые отличаются невероятным умом и очень осторожны.

В Забайкалье белые олени назывались «князьки» или «царьки». В Восточной Сибири добыть белого оленя – изюбря считалось огромной удачей. Шкура таких животных приносила в семью достаток и счастье. На такие шкуры делались заговоры, наговоренная шкура ценилась очень высоко, и купить ее было практически не возможно — она становились вечным достоянием семьи. Буряты высоко ценят такие шкуры, почитают за счастье ими обладать, и если передают, то только как приношение в дацан.

На Алтае белые олени – маралы, напротив, были священными и неприкосновенными животными. О них складывались легенды. В одной из легенд рассказывается: «У охотника родился сын и тоже стал охотником. Без добычи сын никогда домой не возвращался. Но однажды юноша вернулся с охоты пустым… Сын рассказал отцу, что целый день гонялся по Юч-Сумеру за белым оленем. Очень странный олень – он исчезал, как только охотник хотел стрелять. Отец выслушал сына и строго сказал ему: «Не убивай белого оленя! Будет беда! Весь наш род вымрет». Но сын не послушался старого охотника и убил белого оленя… С тех пор род их стал заметно редеть».

Белые олени - большая редкость. Одно из самых больших сообществ белых оленей проживает в Сенека Каунти, штат Нью-Йорк. Олени полностью белые, у них розовая кожа. В коже совершенно отсутствует пигмент, она практически прозрачна и можно увидеть, как под ней течет кровь.

В Чехии в Ронове создан государственный заповедник белых оленей. Возможно, это позволит избавиться от угрозы исчезновения белого оленя, занесенного в «Красную книгу» ЮНЕСКО.

У большинства народов Сибири белые олени отгоняли злых духов, приносили счастье. Убивать их считалось большим грехом. Это один из наиболее древних символов, он знаменует собой Преображение. Олень – зверь большой силы, стремительный и смелый, но не злобный считается знаком достижения светлого, чудесного и неземного.

И в наши дни слышны отзвуки древних символов. Белого северного оленя не поставят в упряжку, не заставят работать. Охотники рассказывают, что при встрече с белым оленем не могли выстрелить, как будто кто-то отводил руку, или олень исчезал, как будто его и не было.

Нам встретилось такое описание: «Под сосной зашевелился сугроб. Какой сугроб, олень! Его белая шкура сделала его почти не заметным на снегу. А ведь у хантов белые олени в почете. Говорят, что они счастье и удачу приносят. Вот и мне удача. Мясом разживусь. Тем более, уши у оленя не надрезаны – значит не совхозный, дикий. Щелкаю затвором, прицеливаюсь. Олень медленно поворачивает морду. Его черные, чуть навыкате глаза смотрят на меня. По спине у меня пробегает холодок. Я опускаю карабин…»