Чтобы проанализировать отношение Чичикова к помещикам, необходимо рассмотреть весь путь персонажа по имениям помещиков и познакомиться с результатами сделок, которые совершил Чичиков. Автор “ведёт” главного героя по галереи самобытных образов, которые погрязли в пороках, глупости, ограниченности и самодурстве.

В гостях у Манилова и Коробочки

Первым, кого посещает Чичиков, становится помещик Манилов. Этот персонаж выделяется чрезмерной вежливостью, деликатностью, мечтательностью. Он совершенно беспомощен в собственном имении: хозяйство ведут слуги, они воруют и обманывают хозяина. Обстановка в Маниловке далека от совершенства: имение запущено, мебель и обстановка в плохом состоянии, начатые дела заброшены. Незавершённость и бесхозяйственность – основные черты, характеризующие помещика.

Манилов не разбирается в людях, считает верхушку городского начальства “прекраснейшими” людьми. Чичикову пришлось выслушать множество идей, которые мечтает воплотить Манилов, однако при прощании Павел Иванович понимает, что ни одна из них не будет реализована. Помещик не способен содержать в порядке собственный дом и управлять крепостными, более высокие планы – лишь мечты, в которых живёт сам персонаж. Он не способен на поступки, беспомощен как ребёнок, живёт иллюзиями.

Чичиков остался доволен сравнительно лёгким проведением сделки, ведь хозяин даже не знал, сколько душ находится у него в собственности. Бессмысленность и бездеятельность, слащавость речей, которые свойственны Манилову совершенно чужды Чичикову. Это очень разнит двух персонажей, Павел Иванович активен, трудолюбив, находится в движении, знает свои доходы и расходы с точностью до копейки. Он не может понять, как можно жить, подобно Манилову.

Помещица Коробочка поначалу нравится Павлу Ивановичу: в имении порядок, много птицы, хороший огород, но женщина чересчур экономна и хозяйственна. К тому же, как выясняется позже она глупа и ограничена, за экономностью прячется скупость. Коробочка знает, всех своих крестьян поимённо, боится продешевить, продавая “мёртвые души”, как будто они могут ей ещё пригодиться. Чичиков стремится покинуть дом помещицы, как можно быстрее, он с трудом переносит тяжёлых, неумных людей. Даже его пресловутое терпение заканчивается, когда Коробочка пытается торговаться.

Приём у Ноздрёва

Ноздрёв, к которому Чичиков попадает после посещения Коробочки, оказывается довольно близким по духу к своему гостю. Он тоже шарлатан и обманщик, однако Ноздрёв хвастун, лжец и кутила, он не знает меры ни в чём, не способен остановится, прислушаться к голосу разума. Помещик увлечён охотой, любит ярмарки и азартные игры. В его имении полнейший беспорядок, его крестьяне разорены, хозяин заботится лишь о себе, проигрывает огромные деньги. Ноздрёв показывает гостю свой дом, хвастается всем подряд, перевирая даже самые обычные факты. Чичиков с трудом выдерживает откровенную ложь, позёрство и своеобразный тон хозяина. Несмотря на то, что герои немного похожи, Чичикову не удаётся совершить сделку с Ноздрёвым. Его буйный характер, разгульный образ жизни и самодурство приводят к тому, что гость бежит из имения, спасаясь от побоев и позора.

Посещение Собакевича и Плюшкина

Собакевич Михайло Семёнович, следующий помещик, у которого побывал Чичиков, оказывается простым, неотёсанным человеком, жёстким крепостником. Однако крестьяне у помещика живут в хороших избах, что особенно удивляет Чичикова. Хозяин отлично знает каждую душу,принадлежащую ему, ремесло и человеческие качества крестьян. Собакевич сам похож на огромного зверя, он груб и прямолинеен, зато деловит и не склонен бросать слова на ветер. Забота о крестьянах со стороны хозяина – не что иное, как инвестиция в будущее, хозяину нужны сильные здоровые работники. Человеколюбие – не свойственно Собакевичу, он любит хорошо поесть и обсудить своих соседей. Чичиков заключает сделку на не очень выгодных условиях, благодаря тому, что помещик сообразителен и так же предприимчив, как и он сам.

Встреча Чичикова с Плюшкиным произвела на великого махинатора очень неприятное впечатление. Сам помещик был одет в нечто несуразное, он утратил человеческий облик: на нём были старые вещи, женский головной убор. После смерти супруги Плюшкин стал деградировать, и его стремление к экономии перешло в чудовищную жадность и болезненное накопительство.

В нашей статье мы раскрыли отношение Чичикова к каждому из помещиков. Этот материал будет полезен при написании творческой работы по теме при изучении творчества Н. В. Гоголя.

Тест по произведению

Главный герой поэмы «Мертвые души» - Павел Иванович Чичиков. Сложный персонаж литературы открыл глаза на события прошлого, показал многие скрытые проблемы.

Образ и характеристика Чичикова в поэме «Мертвые души» позволит разобраться в себе и найти черты, от которых нужно избавиться, чтобы не стать его подобием.

Внешность героя

Главный герой – Павел Иванович Чичиков не имеет точного указания на возраст. Можно заняться математическими подсчетами, распределив периоды его жизни, ознаменованные взлетами и падениями. Автор говорит, что это мужчина средних лет, есть еще более точное указание:

«…приличные средние лета…».

Другие черты внешности:

• полная фигура;
• округлость форм;
• приятная наружность.

Чичиков приятен внешне, но красавцем его никто не называет. Полнота находится в тех размерах, что толще ему быть уже нельзя. Кроме внешности у героя приятный голос. Именно поэтому все его встречи строятся на переговорах. Он легко разговаривает с любым персонажем. Помещик внимателен к себе, он тщательно подходит к выбору одежды, пользуется одеколоном. Чичиков любуется собой, ему нравится своя внешность. Привлекательнее всего для него – подбородок. Чичиков уверен, что эта часть лица выразительна и красива. Мужчина, изучив себя, нашел способ очарования. Он умеет вызвать симпатию, его приемы вызывают обворожительную улыбку. Собеседники не понимают, какая тайна скрывается внутри обычного человека. Тайна – умение нравиться. Дамы называют его прелестным созданием, выискивают в нем даже то, что скрыто от взгляда.

Личность героя

Павел Иванович Чичиков имеет довольно высокий чин. Он коллежский советник. Для человека

«…без племени и роду…»

Такое достижение доказывает, что герой очень упорный и целеустремленный. С детства мальчик воспитывает в себе умение отказать себе в удовольствии, если это помешает большим делам. Для получения высокого чина Павел получил образование, причем он усердно занимался и приучал себя получать желанное всеми способами: хитростью, подхалимством, терпением. Павел силен в математических науках, значит, обладает логикой мышления и практичностью. Чичиков – человек осмотрительный. Он может рассуждать о различных явлениях жизни, подмечая то, что поможет добиться нужного результата. Герой много путешествует и не боится встреч с новыми людьми. Но сдержанность личности не позволяет ему вести длительные рассказы о прошлом. Герой – отличный знаток психологии. Он легко находит подход и общие темы разговора с разными людьми. Причем поведение Чичикова меняется. Он, как хамелеон, легко меняет внешность, манеру поведения, стиль речи. Автор подчеркивает, насколько необычны извороты его ума. Он знает цену себе и проникает в глубины подсознания собеседников.

Положительные черты характера Павла Ивановича

У персонажа очень много черт, которые не позволяют относиться к нему только к отрицательному персонажу. Его желание – скупить мертвых душ пугает, но до последних страниц читатель находится в недоумении, зачем помещику умершие крестьяне, что задумал Чичиков. Еще один вопрос: как додумался до такого способа обогащения и повышения своего статуса в обществе?

• бережет здоровье, он не курит и следит за нормой выпитого вина.
• не играет в азартные игры: карты.
• верующий человек, перед началом важного разговора мужчина по-русски крестится.
• жалеет бедных и подает милостыню (но это качество нельзя назвать сострадательностью, оно проявляется не к каждому и не всегда).
• лукавство позволяет герою скрыть истинное лицо.
• аккуратен и бережлив: вещи и предметы, которые помогают сохранить в памяти важные события, хранятся в шкатулке.

Чичиков воспитал в себе сильный характер. Твердость и убежденность в своей правоте несколько удивляет, но и покоряет. Помещик не боится делать то, что должно сделать его богаче. Он тверд в убеждении. Такая сила нужна многим, но большинство теряются, сомневаются и сходят со сложного пути.

Отрицательные черты героя

Есть у персонажа и отрицательные качества. Они объясняют, почему образ был воспринят обществом, как реальный человек, сходство с ним находили в любом окружении.

• никогда не танцует, хотя с усердием посещает балы.
• любит поесть, особенно за чужой счет.
• лицемерен: может расплакаться, наврать, прикинуться огорченным.
• обманщик и взяточник: в речи звучат утверждения честности, но на деле все говорит об обратном.
• хладнокровие: вежливо, но без чувств Павел Иванович ведет дела, от которых у собеседников все сжимается внутри от страха.

Чичиков не испытывает к женщинам нужного чувства – любви. Он просчитывает их как предмет, способный дать ему потомство. Даже понравившуюся даму он оценивает без нежности: «славная бабешка». «Приобретатель» стремится создать достаток, который достанется его детям. С одной стороны, это положительная черта, подлость, с который он к этому идет, - отрицательна и опасна.

Нельзя точно описать характер Павла Ивановича, сказать, что это положительный персонаж или отрицательный герой. Реальный, взятый из жизни человек и хорош, и плох одновременно. В одном персонаже соединились разные личности, но его стремлению - достичь поставленной цели, можно только позавидовать. Классик помогает молодым людям остановить в себе черты Чичикова, человека, для которого жизнь становится предметом наживы, теряется ценность существования, таинство загробного мира.

Как Н. В. Гоголь относится к своему герою? Откуда брать ответ на вопрос? Конечно, из текста. Отношение автора к Чичикову скрыто за множеством рассуждений.

Эпитеты классика

В письме к В. А. Жуковскому создатель «Мертвых душ», называет Чичикова скотиной. Отношение Гоголя к Чичикову, судя по этому эпитету, резко отрицательное. Писатель говорит, что Чичиков прошел только половину странствования. Русский народ умеет остановить мошенников, не дает им развернуться во всю мощь. Характер народа сложен. Обманщикам нужно быть увертливыми. По мнению классика, грекам легче. В отношении к Чичикову красной нитью проходит у автора отношение к себе. Гоголь ругает свою душу, ведь это он создал образ покупателя «мертвых душ». Будь он лучше, Чичиков не был бы такой скотиной.

Ругательское, просторечное слово - скотина - уничижительно по отношению к предприимчивому помещику, стремящемуся накопить денег для будущего потомства. Гоголь сразу отсекает человечность героя, в нем только животные желания, скотская сущность и безнравственность.

Автор и герой

Классик не сразу дает описание жизни главного героя поэмы. Он как будто задерживает время, оттягивает знакомство. Зачем предпринят такой интересный подход? Вероятно, автору не хочется сразу делать персонаж отрицательным. Гоголь надеется, что Чичиков оступится. Где-то при встрече с кем-то откажется от своей затеи, но под пером появляются строки другого содержания. Чичиков двигается от поместья к поместью, увеличивая свое состояние из мертвых душ, сам становясь все черствее.

Гоголь пытается отвлечь от цели поездки. Рассказывает, как тяжело живется на Руси бедным. Где взять капитал, если семья разорилась? Как пробиться незаурядному молодому человеку, если нет семейного тыла и помощи родственников?

Классик кидает Павла Ивановича из одной стези в другую, пытаясь остановить развитие корыстных черт. Но мелочность берет верх над героем, жадность приводит к одному провалу за другим.

Проверка любовью

Самая лучшая проверка для мужчины - любовь. Сначала Чичиков пользуется доверчивостью начальника, обманывает его наивную дочь. Меняет социальный статус, воспользовавшись доверием. Павел непрактичен. Он добивается улучшения своего достатка и теряет все, не просчитав рисков.

Гоголь показывает, что помещик еще не очерствел душой. Он испытывает чувство любви к женщине, упивается внутренним состоянием. Чичиков может стесняться, теряться перед возлюбленной. Это вызывает положительные эмоции у читателей. Но обидно и то, что мужчина быстро отказывается от любви и недолго страдает. Причем его расстройства проходят как сны, тихо и беззвучно.

Чичиков так увлекся разговорами с дамами, или, лучше, дамы так захватили и закрутили его своими разговорами, подсыпая кучу самых причудливых и самых тонких аллегорий, которые все нужно было разгадывать, отчего даже выступил у него на лбу пот, - что он позабыл исполнить долг приличия и подойти прежде всего к хозяйке. Вспомнил он об этом уже тогда, когда услышал голос самой губернаторши, стоявшей перед ним уже несколько минут. Губернаторша произнесла ласковым и даже немного лукавым голосом с приятным встряхиванием головы: "А, Павел Иванович, так вот как вы!.." в точности не могу передать слов губернаторши, но было сказано что-то исполненное большой любезности, в том духе, в котором изъясняются дамы и кавалеры в повестях наших светских писателей, охотников описывать гостиные и похвалиться знанием высшего тона, в духе того, что неужели заполонили так ваше сердце, что в нем нет более ни места, ни самого тесного уголка для безжалостно позабытых вами. Герой наш вернулся в ту же самую минуту к губернаторше и уже собрался дать ей ответ, вероятно ничем не хуже тех, что дают в модных повестях Звонські, Лінські, Лідіни, Греміни и всякие ловкие военные люди, как, невзначай подняв глаза, спинивсь сразу, как громом прибитый.

Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шістнадцятилітню девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и красивыми чертами лица, с остреньким поборідям, с очаровательно закругленным овалом лица, какое художник взял бы в образец для мадонны и какое только редким случаем попадается на Руси, где любит все показаться в широком размере, все, что только есть: и горы и леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил по дороге, ехавший от Ноздревая, когда по глупости кучеров, или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, переплутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядей Миняєм взялись распутывать Дело. Чичиков так смутился, что не мог произнести ни одного толкового слова, и пробормотал черт знает что такое, чего бы уж никак не сказал ни Гремин, ни Звонський, ни Лідій.

"Вы не знаете еще моей дочери?" сказала губернаторша: "институтка, только что выпущена".

Он ответил, что уже имел счастье совсем неожиданно познакомиться; попробовал было кое-что прибавить, но кое что совсем не вышло. Губернаторша, сказав два-три слова, наконец отошла с дочерью в другой конец залы к другим гостям, а Чичиков все еще стоял неподвижно на том же самом месте, как человек, который весело вышел на улицу с тем, чтобы прогуляться, с глазами, склонными смотреть на все, и вдруг неподвижно остановился, вспомнив, что она забыла что-то, и уж тогда глупее ничего не может быть такого человека: вмиг беззаботное выражение слетает с лица его; он силится припомнить, что именно она забыла, или не платок, но платок в кармане, не деньги, но деньги тоже в кармане, все, кажется, при нем, а между тем какой то неведомый дух шепчет ей на ухо, что она забыла что-то. И вот уже глядит он растерянно и смутно на толпу, которая движется перед ней, на пролетающие экипажи, на ківери и ружья идущего полка, на вывеску, и ничего хорошо не видит. Так и Чичиков внезапно сделался чужд всему, что творилось вокруг него. В это время из дамских благовонных уст к нему понеслась множество намеков и вопросов, проникнутых насквозь тонкостью и любезностью. "Позволено ли нам, бедным жителям земли, быть такими дерзкими, чтобы спросить вас, о чем мечтаете?" - "Где находятся те счастливые места, в которых порхает мысль ваша?" - "Можно ли знать имя той, что завела вас в эту сладкую долину задумчивости?" Но он отвечал на все полнейшим невниманием, и приятные фразы канули как в воду. Он даже до того был невежливый, что скоро ушел от них в другую сторону, желая посмотреть, куда ушла губернаторша с своей дочкой. Но дамы, кажется, не хотели оставить его так скоро; каждая в душе решила принять всех возможных средств, таких опасных для сердец наших, и пустить в дело все, что было лучшего. Надо заметить, что у некоторых дам, я говорю, у некоторых, это не то, что у всех, есть маленькая слабость: если они заметят у себя что-то особенно хорошее, лоб ли, рот ли, руки ли, то уже думают, что лучшая часть лица их так первая и упадет всем в глаза, и все сразу заговорят в один голос: "посмотрите, посмотрите, какой у ней прекрасный греческий нос, или какой правильный, очаровательный лоб!" У которой же хороши плечи, та уверена заранее, что все молодые люди будут совершенно восхищены и то и дело повторять в то время, когда она будет проходить мимо: "ах, какие чудесные у этой плечи!" а на лицо, волосы, нос, лоб даже не взглянут, а если и взглянут, то как на что-то постороннее. Вот как думают некоторые дамы. Каждая дама дала себе внутренний обет быть как можно очаровательнее в танцах и показать во всем блеске превосходство того, что у нее было самого совершенного. Поштмейстерша, вальсируя, с такой томністю опустила набок голову, что чувствовало себя действительно что-то неземное. Одна очень любезная дама, - которая приехала вовсе не с тем чтобы танцевать, по причине небольшого, как сама выразилась, інкомодіте 82 в виде горошинки на правой ноге, вследствие чего должна была даже надеть плисові сапожки, - не втерпіла однако же, и сделала несколько кругов в плисових сапогах, для того именно, чтобы поштмейстерша не забрала в самом деле слишком много себе в голову.

Но все это никак не произвело предполагаемого впечатление на Чичикова. Он даже не смотрел на круги, деланные дамами, но то и дело приподнимался на цыпочки выглядывать поверх голов, куда бы могла забраться занимательная блондинка; приседал и вниз тоже, высматривая промеж плечей и спин, наконец дошукався и увидел, что она сидела вместе с матерью, над которою величаво похитувалась какая-то восточная чалма с пером. Казалось, будто он хотел взять их приступом; весеннее настроение подействовало на него, или толкал его кто сзади, только он протискивался решительно вперед, несмотря ни на что; откупщик получил от него такой толчок, что заточился и еле-еле удержался на одной ноге, а то бы, конечно, повалил за собою целый ряд; почтмейстер тоже отступился и посмотрел на него с удивлением, смешанным с довольно тонкой иронией, но он на них не взглянул; он видел только вдали блондинку, что надевала длинную перчатку и, без сомнения, пылала желанием пуститься летать по паркету. А уж там в стороне четыре пары выбивали мазурку; каблуки ломали пол, и армейский штабс-капитан работал и душою, и телом, и руками, и ногами, выкручивали такие па, которых и во сне никому не случалось выкручивать. Чичиков прошмыгнул мимо мазурку почти по самым каблуках и прямо к тому месту, где сидела губернаторша с дочкой. Однако он подступил к ним очень робко, не семенил так бойко и франтовито ногами, даже несколько замялся, и во всех движениях сказалась какая-то неуклюжесть.

Нельзя сказать наверняка, действительно ли пробудилось в нашем герое чувство любви, даже сомнительно, чтобы господа такого рода, то есть не так чтобы толстые, однако ж и не то чтобы тонкие, способны были к любви, но со всем тем здесь было нечто такое странное, что-то в таком роде, чего он сам не мог себе объяснить: ему показалось, как сам он потом сознавался, что весь бал, со всем своим гомоном и шумом, на несколько минут как будто где-то отдалился; скрипки и трубы вышивали где-то за горами, и все пойнялося туманом, похожим на небрежно замальоване поле на картине. И с этого мрачный кое накиданого поля выходили ясно и викінчено сами только тонкие черты знадливої блондинки: ее овально-закругленные личико, ее тоненький, тоненький стан, какой бывает у институтки в первые месяцы после выпуска, ее белое, почти простое платьице, легко и удобно охватило во всех местах молоденькие стройные члены, которые отражались в каких-то чистых линиях. Казалось, она вся походила на какую-то игрушку, искусно выточенную из слоновой кости; она только одна белела и выходила прозрачной и светлою из мутной и непрозрачной толпы.

Видно, так уж бывает на свете, видно, и Чичиковы, на несколько минут в жизни, превращаются в поэтов, но слово поэт будет уже слишком. По крайней мере он почувствовал себя совершенно чем-то вроде юношей, чуть-чуть не гусаром. Увидев у них свободный стул, он сразу же сел на него. Разговор сначала не клеился, но после дело пошло, и он даже начал получать форс, но... здесь, к величайшему сожалению, надо заметить, что люди степенные и занимающие важные должности как-то немного тяжеловаты в разговорах с дамами; на это мастера господа поручики и никак не далее капитанских чинов.

Чичиков прошмыгнул мимо мазурку почти по самым каблуках и прямо к тому месту, где сидела губернаторша с дочкой.

Как они делают, Бог их ведает: кажется, и не очень мудреные вещи говорят, а девица то и дело качается на стуле от смеха; статский же советник Бог знает что расскажет: или поведет речь о том, что Россия очень просторная государство, или пустит комплимент, которого, конечно, придумано не без остроумия, но от него ужасно пахнет книгою; если же скажет что-нибудь смешное, то сам несравненно больше смеется, чем та, которая его слушает. Здесь это сказано для того, чтобы читатели видели, почему блондинка стала зевать во время рассказа нашего героя. Герой, однако же, совсем этого не замечал, рассказывая множество приятных вещей, которые уже случалось ему рассказывать в подобных случаях в разных местах, а именно: в Симбірській губернии у Софрона Ивановича Беспечного, где были тогда дочь его Аделаида Софронівна с тремя зовицями: Марией Гаврилівною, Александрой Гаврилівною и Адельгейде Гаврилівною; у Федора Федоровича Перекроєва в Рязанской губернии; у Флора Васильевича Победоносного в Пензенской губернии и у брата его Петра Васильевича, где были своячениця его Катерина Михайловна и троюродные сестры ее Роза Федоровна и Эмилия Федоровна; в Вятской губернии у Петра Варсоноф"євича, где была сестра невестки его Пелагея Егоровна с племянницей Софьей Ростиславовной и двумя сводными сестрами-Софией Александровной и Маклатурою Александровной.

Всем дамам совершенно не понравилось такое обхождение Чичикова. Одна из них умышленно прошла мимо него, чтобы дать ему это заметить, и даже задела блондинку довольно небрежно толстым рулонах, когда своего платья, а шарфом, который порхал вокруг плеч ее, распорядилась так, что он чиркнул концом своим ее по самому лицу; в то же самое время позади его из одних дамских уст злинуло, вместе с запахом фиалок довольно колючее и язвительное замечание. Но, или он не услышал в самом деле, или прикинулся, что не услышал, только это было недопустимо, ибо мнением дам нужно дорожить: в этом он и раскаялся, но уже потом, значит, поздно.

Негодование, во всех отношениях справедливое, отразилось на многих лицах. Хоть какая великая была в обществе вес Чичикова, хотя он и миллионщик и в лице его оказывалась величие и даже что-то марсівське и военное, но есть вещи, которых дамы не простят никому, кто бы он ни был, и тогда прямо пиши пропало! Есть случаи, где женщина, как она ни слаба и бессильна характером в сравнении с мужчиною, но сразу становится тверже не только мужчины, но и всего, что только есть на свете. Пренебрежение, оказанное Чичиковым почти ненароком, восстановило между дамами даже некоторое согласие, что была на краю погибели после наглого завладения стулом. В сказанных им случайно каких-то сухих и обыкновенных словах нашли колкие намеки. В довершение бедствия кто-то из молодых людей сочинил тут же сатирические стихи на общество танцоров, без чего, как известно, никогда почти не обходится на губернских балах. Эти стихи были приписаны тут же Чичикову. Возмущение росло, и дамы стали говорить о нем в разных углах в очень неблагоприятном тоне; а бедная институтка была уничтожена совершенно, и приговор ее уже был подписан.

А между тем герою нашему готовилась самая неприятная неожиданность: в то время, когда блондинка зевала, а он рассказывал ей некоторые історійки, случившихся в разные времена, и даже коснулся было греческого философа Диогена, показался из крайней комнаты Ноздрьов. Или из буфета ли он вырвался, или из небольшой зеленой гостиной, где происходила игра посильнее, чем в обыкновенный вист, своей ли волею, или вытолкали его, только он явился веселый, радостный, ухватив под руку прокурора, которого, вероятно, уже таскал некоторое время, потому что бедный прокурор поворачивал на все стороны свои густые брови, словно подбирая средства освободиться от этой дружественной путешествия под руку. Действительно, она была невыносима. Ноздрьов, выпив куражу в двух чашках чаю, конечно не без рома, врал немилосердо. Завидев еще издали его, Чичиков решился даже на жертву, то есть оставить свое завидное место и быстрее удалиться; ничего хорошего не предвещала ему эта встреча. И как на беду, в это время подвернулся губернатор, изъявивший необыкновенную радость, что нашел Павла Ивановича, и остановил его, прося быть за судью в споре его с двумя дамами относительно того, длительное женская любовь, или нет; а между тем Ноздрьов уже увидал его и шел прямо навстречу.

"А, херсонский помещик, херсонский помещик!" кричал он, подходя и заливаясь смехом, от которого дрожали его свежие, румяные, как весенняя роза, щеки, "что? много наторговал мертвых? Вы же не знаете, ваше превосходительство", орал он тут же, обратившись к губернатору: "он торгует мертвыми душами! Ей-Богу! Слушай, Чичиков! ты же, я тебе говорю по дружбе, вот мы все здесь твои друзья, вот и его превосходительство здесь, - я бы тебя повесил, Ей-Богу, повесил!"

Чичиков просто не знал, где сидел.

"Поверите ли, ваше превосходительство", вел Ноздрьов: "как сказал он мне:" продай мертвых душ, я так и лопнул со смеха. Приезжаю сюда, мне говорят, что накупил на три миллиона крестьян на вывод: либо на вывод! да он торговал у меня мертвых. Послушай, Чичиков, да ты скотина, Ей-Богу скотина, вот и его превосходительство здесь, не правда ли, прокурор?"

Но прокурор, и Чичиков, и сам губернатор пришли в такое замешательство, что не добрали совсем, что ответить, а между тем Ноздрьов, нисколько не обращая внимания, плел напівтверезу язык: "Ты уж, брат, ты, ты... я не отойду от тебя, пока не узнаю, зачем ты покупал мертвые души. Слушай, Чичиков, тебе же, наверное, стыдно, у тебя, ты сам знаешь, нет лучшего друга, как я. Вот и его превосходительство здесь, ведь правда, прокурор? Вы не поверите, ваше превосходительство, как мы друг к другу привязаны, то есть, просто если бы вы сказали, вот, я тут стою, а вы бы сказали: "Ноздрьов! скажи по совести, кто тебе дороже, отец родной или Чичиков?" Скажу: "Чичиков, ей-Богу..." Позволь, сердце, я тебе вліплю один безе. Уж вы позвольте, ваше превосходительство, поцеловать мне его. Ты уже, Чичиков, не сопротивляйся, одну безешку позволь положить тебе на белоснежной щеке твоей!" Ноздрьов был так відіпхнутий с своими безе, что чуть не полетел на землю: от него все відступились и не слушали больше; но все же слова его о покупке мертвых душ были произнесены во всю глотку и снабжены таким громким смехом, что привлекли внимание даже тех, кто был в дальних углах комнаты. Эта новость такой показалась странною, что все остановились с каким-то деревянным, глупо-запитливим выражением. Минуты на две запала какая-то непонятная тишина, Чичиков заметил, что многие дамы перемигнулись между собой с какой-то злобной, едкой улыбкой, и в выражении некоторых лиц показалось что-то такое двусмысленное, которое еще более увеличило это смущение. Что Ноздрьов невыносимый лжец, это было известно всем, и вовсе не было в диковинку слышать от него полную бессмыслицу; но смертный, действительно, трудно даже понять, как создан этот смертный: какая бы нелепая новость, лишь бы она была новость, он непременно переведет ее втором смертному, хотя бы именно для того только, чтобы сказать: "смотрите, какую ложь пустили!", а другой смертный с удовольствием расположит ухо, хоть потом скажет сам: "ну да, и это совсем похабная ложь, не стоящая никакого внимания!" и вслед за тем сейчас же пойдет искать третьего смертного, чтобы, рассказав ему, потом вместе с ним вскрикнуть с благородным негодованием: "какая подлая ложь!" И это непременно обойдет весь город, и все смертные, сколько их ни есть, наговорятся непременно досыта и потей признают, что это не стоит внимания и не достойно, чтобы о нем говорили.

Эта нелепая якобы приключение, заметно обескуражила нашего героя. Как ни глупы слова дурака,

а иногда бывает и их достаточно, чтобы смутить умного человека. Он стал чувствовать себя неловко, неладно: точно словно превосходно начищенной сапогом вступил вдруг в грязную вонючую лужу, словом, нехорошо, совсем нехорошо. Он пробовал об этом не думать, пытался развеяться, развлечься, присел в вист, но все пошло, как кривое колесо: два раза сходил он в чужую масть и, позабыв, что по третьей не бьют, размахнулся со всей руки и ударил сдуру свою же. Председатель никак не мог понять, как Павел Иванович, так хорошо и, можно сказать, тонко разбирается в игре, мог сделать подобные ошибки и подвел даже под обух его пикового короля, на которого он, по собственному выражению, надеялся, как на Бога. Конечно, почтмейстер и председатель и даже сам поліцеймейстер, как ведется, шутили с нашего героя, случайно не влюблен ли он и что мы знаем, дескать, что сердечко Павла Ивановича прихрамывает, знаем, кем и підстрелене; но все это никак его не утешало, как он пробовал улыбаться и отшучиваться. За ужином тоже он никак не мог развернуться, несмотря на то, что общество за столом было приятное и что Ноздревая давно уже вывели; ибо сами даже дамы наконец заметили, что поведение его чересчур становилось скандальозна. Посреди котильйона он сел на пол и стал хватать за полы танцующих, что было уже ни на что не похоже, по выражению дам. Ужин был очень весел, все лица, что мигтіли перед тройными подсвечниками, цветами, конфетами и бутылками, были озарены самым непринужденным довольством. Офицеры, дамы, фраки, все стало любезное, аж до тошноты. Мужчины вскакивали со стульев и бежали отнимать у слуг блюда, чтобы с необыкновенной сноровкой предложить их дамам. Один полковник подал даме тарелку с соусом на конце обнаженной шпаги. Мужчины почтенных лет, между которыми сидел Чичиков, громко спорили, заедая нибудь дельное слово рыбой или говядиной, безжалостно обмакнутой в горчицу, и спорили о тех вещах, в которых он сам даже всегда принимал участие; и он был подобен какому-то человеку, утомленной или разбитого дальней дорогой, которому ничего не идет на ум, и которая не одолеет заинтересоваться чем-то. Даже не дождался он окончания ужина и уехал к себе несравненно ранее, чем имел обыкновение уезжать.

Там, в этой комнатке, так знакомой читателю, с дверью, заложенными комодом, и тараканами, что иногда выглядывали из углов, состояние мыслей и настроения его был так же беспокойный, как беспокойное то кресло, в котором он сидел. Неприятно, тревожно было у него на сердце, какая-то тяжелая пустота была там. "Чтоб вас черт унес всех, кто выдумал эти балы!" говорил он в сердцах. "Ну, чему сдуру обрадовались? В губернии неурожаи, дороговизна, так вот они до баллов! Вот штука: повбирались в бабские тряпки! Чудо, видишь, что другая накрутила на себя тысячу рублей! А это счет крестьянского оброка или, еще хуже, на счет совести нашего брата. Ведь известно, зачем берешь взятку и кривишь душой: на то, чтобы жене достать на шаль или на всякие роброни, чтобы они запались, как их называют. А почему? Чтобы не сказала какая-нибудь потаскуха Сидоровна, что на поштмейстерші было лучшее платье, так из-за нее бух тысячу рублей. Кричат: "бал, бал, веселье! просто дрянь бал, не в русском духе, не в русской натуре, черт знает что такое: взрослый, совершеннолетний вдруг выскочит весь в черном, обскубаний, обтянутый, как чертик, и давай месить ногами. Иной даже, стоя в паре, переговаривается с другим об важном деле, а ногами в то же время, как козленок, вензеля направо и налево... Все через клоунада, все через обезьянничанье! Что француз в сорок лет такой же ребенок, каким был и в пятнадцать, так вот давай же и мы! Нет, право... после всякого бала, действительно, будто какой грех сделал; и вспомнить даже о нем не хочется. В голове просто ничего, как после разговора с светским человеком: всего он наговорит, всего слегка коснется, все скажет, чего насмикала из книг, кучеряво, красиво, а в голове хоть бы что из того вынес, и видишь потом, как даже разговор с простым купцом, который знает только свое дело, но знает его твердо и опытно, лучше все эти брязкотельця. Ну, что с него возьмешь, с этого бала? Ну, если бы, допустим, какой-нибудь писатель вздумал описывать всю эту сцену так, как она есть? Ну и в книге и там была бы она, такая же бессмысленная, как и в натуре. Что она такое: моральная или аморальная? просто черт знает что такое! Плюнешь, да и книгу потом закроешь". Так отзывался непохвально Чичиков про баллы вообще; но, кажется, сюда подмешалась другая причина возмущения. Главная досада была не на бал, а на то, что случилось ему сорваться, что он неожиданно показался пред всеми Бог знает в каком виде, что сыграл какую-то чудное, двусмысленную роль. Конечно, глянув глазом здравомыслящего человека, он видел, что все это пустое, бессмысленное слово ничего не значит, особенно теперь, когда главное дело уже обработано как следует. И странный человек: его огорчала очень нерасположение тех самых, кого он не уважал и о котором высказывался резко, укоряя их суетность и наряды. Это тем более было ему досадно, что, разобрав дело ясно, он видел, как причиной этого был отчасти сам. На себя однако же он не рассердился, и в том, конечно, был прав. Все мы имеем маленькую слабость немного пощадить себя, а постараемся лучше отыскать какого-нибудь ближнего, на ком бы выместить свою досаду, например на слуге, на чиновнике, нам подчиненному, который вовремя подвернулся, на жене или, наконец, на стуле, который будет отвергнут черт знает куда, аж к дверям, так что отлетит от него ручка и спинка пусть, мол, знает, что такое гнев. Так и Чичиков скоро нашел ближнего, который потащил на плечах своих все, что только могла внушить досада. Ближний этот был Ноздрьов, и ничего говорить, он был так вишпетений со всех боков и сторон, как разве только какой-мотяга староста или ямщик бывает вишпетений каким-нибудь бывалым, опытным капитаном, а иногда и генералом, который, кроме многих высказываний, которые сделались классическими, прибавляет еще много неизвестных, которых изобретение принадлежит собственно ему. Весь родовид Ноздревая был перебран, и многие из членов его фамилии в восходящей линии очень пострадали.

Но в течение того, как он сидел в жестком кресле, тривожимий мыслями и бессонницей, угощая искренне Ноздревая и всю родню его, и перед ним блимала сальная свечка, которой фитиль давно уже накрылся нагорілою черной шапкой, ежеминутно грозя погаснуть, и глядела ему в окна слепая, темная ночь, готовая вот-вот посинеть от приближения рассвета, и пересвистувалися вдали далекие петухи, и в совершенно заснулому городе, может быть, плелась где-нибудь фризовая шинель, бедняга неизвестно какого класса и чина, который знает одну только (гай-гай!) слишком проторенную российским безшабашним народом дорогу, - в это время на другом конце города происходило событие, что имела еще усугубить неприятное положение нашего героя. А именно по дальним улицах и закоулках города дребезжал весьма странный экипаж, который вызвал сомнение относительно своего названия. Он не был похож ни на тарантас, ни на коляску, ни на бричку, а был скорее похож на товстощокий выпуклый арбуз, поставленный на колеса. Щеки этого арбуза, то есть дверцы, которые имели следы желтой краски, закрывались очень плохо по причине плохого состояния ручек и замков, кое-как связанных веревками. Арбуз был набит ситцьовими подушками в виде кисетів, валков и просто подушек, напичкан мешками с хлібинами, калачами, кокурками 83 , скородумками и кренделями из заварного теста. Пирог с курицей и пирог-рассольник выглядывали даже сверху. Зап"ятки были заняты лицом лакейского происхождения, в куртке с доморобної набивки, с небритой бородой, в которой уже пробивалась редкая седина, лицо, известное под именем слуги. Дребезжание и скрежет от железных скобок и ржавых винтов разбудили на другом конце города будочника, который, подняв свою алебарду, закричал спросонья что было силы: "кто идет?" но, увидев, что никто не шел, а слышалось только издали дребезжанье, поймал у себя за воротником какого-то зверя и, подойдя к фонарю, казнил его тут же у себя на ногте. После чего, отставив алебарду, опять заснул по уставам своего рыцарства. Лошади то и дело падали на передние коленки, потому что были нековані, и к тому же, как видно, удобный городской брук им был мало знаком. Колымага, сделавши несколько поворотов из улицы в улицу, наконец свернула в темный переулок мимо небольшой приходской церкви Николы на Недотичках и остановились перед воротами дома протопопші. Из брички вылезла девка, с платком на голове, в телогрейке, и хлопнула обоими кулаками в ворота так сильно, хоть бы и мужчине (слугу в вибійчаній куртке уже потом было взыскано за ноги, ибо спал, как мертвый). Собаки залаяли, и ворота, роззявившись, наконец, проглотили, хотя и с большим трудом, это неуклюжее дорожное образование. Экипаж въехал в тесный двор, заваленный дровами, курниками и всякими хлівцями; из экипажа вылезла госпожа: эта дама была помещица, колезька секретарша Коробочка. Старушка, вскоре по отъезде нашего героя, в такой зашла беспокойство относительно обмана, который мог произойти с его стороны, что, не поспав три ночи подряд, решила поехать в город, несмотря на то, что лошади не были кованые, и там узнать наверно, почем идут мертвые души, и не ошиблась она, упаси Боже, продав их, может, за півдарма. К какому результату привело это прибытие, читатель может узнать из одного разговора, который состоялся между двумя дамами. Разговор это... но пусть лучше разговор этот будет в дальшій главе.

ГЛАВА IX

Поутру, ранее даже того времени, которое назначено в городе N. для визитов, из дверей оранжевого деревянного дома с мезонином и голубыми колоннами выпорхнула дама в клітчатому чепурному клокові, сопровождаемая лакеем в шинели с несколькими воротниками и золотым галуном на круглом лощеному капелюхові. Дама впорхнула сразу с необычной поквапливістю по отвергнутых приступках

в коляску, что стояла возле подъезда. Лакей сейчас же захлопнул даму дверцами, закидал приступками и, ухватившись за ремни сзади коляски, закричал кучеру: "погоняй!" Дама везла только что услышанную новость и чувствовала влечение непобедимый быстрее перевести ее. Каждую минуту выглядывала она из окна и видела на себе невыразимую досаду, что все еще остается полдороги. Каждый дом казался ей длиннее, чем обычно; белая каменная богадельня с узенькими окнами тянулась нестерпимо долго, так что она наконец не утерпела, чтобы не сказать: " проклятое строение, и конца нет! Кучер уже дважды получал приказ: "быстрее, быстрее, Андрюшко! ты сегодня несносно долго идешь!" Наконец цель была достигнута. Коляска остановилась перед деревянным тоже одноэтажным домом темно-серого цвета, с белыми деревянными барельєфчиками над окнами, с высокими деревянными решетками перед самыми окнами и узким палисадником, за решетками которого тоненькие деревца побелели от городской пыли, что никогда с них не сходила. В окнах мигтіли вазоны с цветами, попугай, который качался в клетке, уцепившись клювом за кольцо, и две собачки, спали на солнце. В этом доме жила искренняя приятельница прибывшей дамы. Автор в чрезвычайном затруднении, как назвать ему обеих дам так, чтобы опять не рассердились на него, как сердились раньше. Назвать вымышленной фамилией опасно. Хоть какое придумай имя, уж непременно найдется в каком-нибудь углу нашего государства, хорошо, что большая, кто-нибудь, что им называется, и непременно рассердится не на жизнь, а на смерть, станет говорить, что автор умышленно приезжал секретно с тем, чтобы выведать все, что такое он сам, и в котором полушубке ходит, и к какой Аграфены Ивановны наведывается, и что любит покушать. Назвать же по чинах, не дай Бог, еще опаснее. Теперь у нас все чины и сословия такие раздражены, что все, что только бывает в печатной книге, уже кажется им намеком на них: такой уж, видно, веяния в воздухе. Достаточно сказать только, что есть в одном городе глупый человек, это уже и намек: вдруг выскочит господин почтенного вида ft закричит: я ведь тоже человек, получается, я тоже дурак, словом, вмиг поймет, в чем дело. А потому, чтобы избежать всего этого, будем называть даму, к которой приехала гостья, так, как ее называли почти единогласно в городе N., именно дамой приятной во всех отношениях. Это название она приобрела законным образом, ибо, действительно, ничего не жалела, чтобы быть любезной до края. Хотя, конечно, сквозь любезность прокрадалася ух какая плетистая прыть женского характера! и хотя подчас в каждом приятном слове ее торчала ух какая булавка! а уж не дай бог, что кипело в сердце против той, которая бы пролезла как-нибудь и чем-нибудь в первые. Но все это было окутано тончайшей світськістю, которая только бывает в губернском городе. Всякое движение производила она со вкусом, даже любила стихи, даже иногда мечтательно умела держать голову, и все согласились, что она, действительно, дама приятная во всех отношениях. А вторая дама, то есть приехавшая, не имела такого разнообразия в характере, и потому будем называть ее: просто приятная дама. Приезд гостьи разбудил собачек, спящих на солнце: лохматую Адель, беспрестанно путалась в собственной шерсти, и песика Попури на тоненьких ножках. Тот и другая с лаем понесли бубликами хвосты свои в переднюю, где гостья освобождалась от своего клока и осталась в платье модного узора и цвета и в длинных хвостах на шее; жасміни понеслись по всей комнате. Как только во всех отношениях приятная дама узнала о приезде просто приятной дамы, так и выбежала в прихожую. Дамы ухватились за руки, поцеловались и вскрикнули, как они вскрикивают институтки, встретившись вскоре после выпуска, когда мамы еще не успели объяснить им, что отец у одной беднее и ниже чином, нежели у второй. Поцелуй был звонкий, ибо собачки залаяли снова, за что были ударенные платком, и обе дамы отправились в гостиную, разумеется, голубую, с диваном, овальным столом и даже ширмочками, обвитыми плющом; вслед за ними побежали с рычанием лохматая Адель и высокий Попури на тоненьких ножках. "Сюда, сюда, вот в этот уголок!" говорила хозяйка, усаживая гостью в угол дивана. "Вот так! вот так! вот вам и подушка!" Сказав это, она запихнула ей под спину подушку, на которой был вышит шерстью рыцарь таким образом, как их всегда вышивают по канве: нос вышел лесенкой, а губы четырехугольником. "Как же я рада, что вы... Я слышу, кто-то подъехал, да думаю себе, кто бы мог так рано. Параша говорит: " вице-губернаторша, а я говорю: ну вот, опять приехала дура надоедать, и уже хотела сказать, что меня нет дома..."